Призвание. О выборе, долге и нейрохирургии - Генри Марш (2017)

Тем вечером мы с коллегами отправились в загородный клуб. Дорога вела через пригород мимо больших особняков с просторными лужайками. Клуб тоже поражал размахом: внутри — к слову, из-за кондиционеров там царил лютый холод — обнаружился дорогой массивный камин в шотландском стиле, по обе стороны от которого на стене висели оленьи головы, а над широкой парадной лестницей разместилась огромная репродукция картины викторианского художника Ландсира «Монарх долины», изображающая величественного оленя. Поужинали мы чудесно. Нам прислуживали пожилые мексиканцы с серьезными и невыразительными ацтекскими лицами. Одетые в черные костюмы с белыми фартуками, они двигались медленно и с достоинством, обслуживая постоянных посетителей — последние за редким исключением были в свободных шортах и длинных футболках. Обед сопровождался типичной для хирургов болтовней: обсуждали главным образом коллегу, уволенного из-за интрижки с сотрудницей фармацевтической компании, а также силикон, который она то ли закачала себе в грудь, то ли нет. По этому вопросу мнения разделились. После увольнения девица подала на беднягу в суд за сексуальное домогательство, но безрезультатно. А потом они опять сошлись. Еще я узнал, что операция на свинье с искусственно созданной аневризмой не увенчалась успехом: кто-то из младшего медперсонала забыл ввести животному антикоагулянт, и в ходе операции оно погибло от обширного инсульта. Впрочем, свиньей пожертвовали бы — так это принято называть — в любом случае, даже если бы ошибки не произошло.

После ужина мы вышли на улицу, чтобы посмотреть автомобильную выставку. Было невероятно душно. На парковке стояло около тридцати классических автомобилей, отполированных до блеска. Капот у многих был приподнят — можно было увидеть безупречно чистые хромированные двигатели. Мимо нас в поисках свободного парковочного места медленно проехал красный «Феррари». Мой коллега вслух восхитился:

— Этой машине цена семь миллионов долларов. А парень, что за рулем, — миллиардер.

Позже оказалось, что машина — всего лишь копия, и все равно она стоила добрый миллион. Миллиардер вроде бы действительно был миллиардером, но выглядел совершенно непримечательно. Когда он припарковался, возле машины мигом собрались зеваки, которые принялись фотографировать друг друга на ее фоне.

Следующим утром перед восходом солнца я вышел на пробежку. Уже спустя несколько минут с меня ручьем полил пот. Я бежал вдоль улицы под высокими больничными башнями мимо ухоженных цветочных клумб. Рядом с больничным комплексом раскинулся просторный парк, через который проходит миниатюрная железная дорога. В одном уголке парка на скамейках, а то и прямо на дорожках спали десятки бездомных. Позже мне объяснили, что неподалеку находится церковь, в которой их бесплатно кормят. Когда я возвращался в гостиницу, за моей спиной поднялось солнце, озарившее многочисленные здания медицинского центра, и яркий свет, отражавшийся от тысяч больничных окон, едва не ослепил меня.

5

Краниотомия в сознании

Я всегда придерживался мнения, что хирург не вправе оперировать пациентов, которых он не знает, вряд ли снова увидит и за которых не несет ответственности (если бы из-за моей оплошности возникла проблема, разбираться с ней пришлось бы Деву). Однако я с удивлением обнаружил, что отсутствие человеческого контакта с непальскими пациентами ничуть не уменьшило мою увлеченность работой во время операции. Оказалось, что не так уж это и важно. Оперируя в Катманду, я концентрировался на происходящем точно так же, как и в Лондоне, да и о пациентах заботился не меньше, хотя теперь моя забота о них стала куда более абстрактной и обезличенной. Раньше я мысленно критиковал хирургов, которые слишком отстраненно и холодно относились к пациентам. Однако сейчас, на закате своей карьеры, я был вынужден признать: пожалуй, тогда во мне говорило тщеславие и стремление почувствовать собственное превосходство над коллегами.