Неизвестный Стиг Ларссон. С чего начинался «Миллениум» - Стиг Ларссон (2013)

— Моя подзащитная выросла в крайне неблагополучной семье, с отцом, который в течение ряда лет последовательно жестоко избивал ее мать.

— Это…

— Дайте мне договорить. Мать Лисбет Саландер до смерти боялась Александра Залаченко. Она не осмеливалась протестовать, не осмеливалась обращаться к врачу или в женский кризисный центр. Под конец ее так жестоко избили, что у нее образовались неизлечимые повреждения головного мозга. Человеком, которому пришлось взять на себя ответственность, единственным человеком, который пытался взять на себя ответственность за семью, еще задолго до достижения подросткового возраста, оказалась Лисбет Саландер. Эту ответственность ей пришлось брать единолично, поскольку шпион Залаченко был важнее матери Лисбет.

— Я не могу…

— Перед нами ситуация, когда общество бросило мать Лисбет и детей на произвол судьбы. Вас удивляет, что у Лисбет имелись проблемы в школе? Посмотрите на нее. Она маленькая и хрупкая и всегда оказывалась самой маленькой девочкой в классе. Она была замкнутой, не такой, как все, и не имела друзей. Вам известно, как дети обычно относятся к одноклассникам, которые отличаются от остальных?

Петер Телеборьян вздохнул.

— Я могу вернуться к ее школьным журналам и пройтись по ситуации за ситуацией, когда Лисбет проявляла агрессию, — сказала Анника Джаннини. — Им предшествовали провокации. Я без труда узнаю все признаки травли. И знаете, что я вам скажу?

— Что?

— Я восхищаюсь Лисбет Саландер. Она сильнее меня. Если бы я в тринадцатилетнем возрасте год пролежала связанной ремнями, я бы наверняка совершенно сломалась. А она давала сдачи единственным имевшимся в ее распоряжении оружием — ненавистью. Она отказывается с вами разговаривать.

Внезапно Анника Джаннини повысила голос. Нервозность давно отступила, и Анника чувствовала, что контролирует ситуацию.

— Давая показания сегодня утром, вы кое-что говорили о ее фантазиях, утверждали, например, что таковой является описание насилия, совершенного над ней адвокатом Бьюрманом.

— Совершенно верно.

— На чем основан сделанный вами вывод?

— На опыте знакомства с ее обычными фантазиями.

— На опыте знакомства с ее фантазиями… Как вы определяете, когда она фантазирует? Когда она говорит, что пролежала связанной триста восемьдесят суток, это, по вашему мнению, является фантазией, хотя ваш собственный журнал полностью подтверждает ее слова.

— Это совсем другое дело. Нет даже намека на технические доказательства того, что адвокат Бьюрман совершал по отношению к Лисбет Саландер насильственные действия. Я имею в виду то, что при прокалывании сосков иголками и столь грубом насилии ее, безусловно, отвезли бы на «скорой помощи» в больницу… Это само по себе уже подтверждает, что ничего подобного быть не могло.

Анника Джаннини обратилась к судье Иверсену.

— Я просила на сегодня установить проектор для демонстрации диска через компьютер…

— Он на месте, — сказал Иверсен.

— Можно задернуть занавески?

Анника Джаннини открыла свой ноутбук и присоединила кабели к проектору. Потом обратилась к своей подзащитной:

— Лисбет. Мы посмотрим одну запись. Вы к этому готовы?

— Я с ней уже знакома, — сухо ответила Лисбет Саландер.

— Вы даете мне добро на ее показ?

Лисбет Саландер кивнула. Она неотрывно смотрела на Петера Телеборьяна.

— Вы можете рассказать, когда сделана запись?

— Седьмого марта две тысячи третьего года.

— Кто делал запись?

— Я. Я воспользовалась скрытой камерой, которая является стандартным оборудованием «Милтон секьюрити».

— Минутку! — прокричал прокурор Экстрём. — Это начинает напоминать цирковые трюки.

— Что вы собираетесь нам показать? — суровым голосом спросил судья Иверсен.