Соня Мудиг попятилась к выходу из квартиры. Очутившись на площадке, она, не выпуская из руки револьвера, вынула мобильник и позвонила криминальному инспектору Бублански. Он не отвечал. Тогда она позвонила прокурору Экстрёму и заметила время. Было восемнадцать минут пятого.

***

Ханс Фасте разглядывал подъезд дома, где, согласно переписи населения, была зарегистрирована, а потому, вероятно, и жила Лисбет Саландер. Он посмотрел на Курта Свенссона, затем перевел взгляд на часы. Десять минут пятого.

Узнав от консьержки код подъезда, они уже побывали в доме и послушали под дверью, что происходит в квартире с табличкой «Саландер – Ву». Изнутри не доносилось ни звука, и на звонок никто не вышел. Тогда они вернулись в машину и стали наблюдать за подъездом.

Из машины они позвонили в справочный отдел и узнали, что недавно в контракт на владение квартирой на Лундагатан была включена некая Мириам By, тысяча девятьсот семьдесят четвертого года рождения, ранее проживавшая на площади Святого Эрика.

Над радиоприемником у них была прикреплена паспортная фотография Лисбет Саландер. Фасте высказал пришедшую ему в голову мысль, что она похожа на сороку.

– Черт возьми! Что-то проститутки становятся все страхолюднее. Такую без особой нужды вряд ли кто захочет снять.

Курт Свенссон ничего не ответил.

В четыре двадцать им позвонил Бублански и сообщил, что он вышел от Арманского и направляется в «Миллениум». Фасте и Свенссона он просил подождать его на Лундагатан. Лисбет Саландер надо будет отвести на допрос, но прокурор еще не считает, что ее можно связывать с убийством в Энскеде.

– Ага, – сказал Фасте. – Бубла говорит, что прокурор не любит арестовывать подозреваемых, пока они не дали признательных показаний.

Курт Свенссон молчал. Они лениво посматривали на появлявшихся на улице прохожих.

В двадцать минут пятого на мобильник Ханса Фасте позвонил прокурор Экстрём.

– События развиваются. Адвокат Бьюрман обнаружен, он лежит в своей квартире застреленный. С момента смерти прошло не менее суток.

Ханс Фасте так и подскочил на сиденье:

– Понял вас. Что мы должны делать?

– Я решил объявить Лисбет Саландер в розыск. Ее отсутствие дает веское основание заподозрить ее в тройном убийстве. Мы объявляем срочный розыск по всему лену. Ее нужно задержать. Она опасна и, возможно, вооружена.

– Понял.

– Я высылаю на Лундагатан пикет. У них будет разрешение войти и осмотреть квартиру.

– Понял.

– Бублански с вами связывался?

– Он в «Миллениуме».

– И очевидно, отключил свой мобильный. Попытайтесь дозвониться до него и проинформировать о развитии событий.

Фасте и Свенссон переглянулись.

– Вопрос, что нам делать, когда она появится, – сказал Курт Свенссон.

– Если она будет одна и обстановка это позволит, мы сами ее возьмем. Если она успеет вернуться в квартиру, действовать будет пикет. Эта девица – сумасшедшая и только смотрит, кого бы убить. В квартире у нее может быть припрятано другое оружие.

***

Положив тяжелую кипу рукописей на стол Эрики Бергер, Микаэль Блумквист вдруг почувствовал смертельную усталость и тяжело опустился в кресло для посетителей у окна, выходившего на Гётгатан. Всю вторую половину дня он пытался решить, как поступить с незаконченной книгой Дага Свенссона.

Это была щекотливая тема. Прошло всего несколько часов после гибели Дага, а его работодатель уже вовсю раздумывал, как распорядиться его журналистским наследием. Микаэль сознавал, что на взгляд со стороны его поведение могло показаться циничным и бесчувственным. Сам он воспринимал это иначе. Он чувствовал себя словно подвешенным в пустоте – всякому действующему журналисту известен этот «синдром невесомости», придающий сил в кризисной ситуации.