– Но это же... это же полная ерунда! Лисбет Саландер никак не связана с Дагом Свенссоном и Миа Бергман.

– Вот мы и займемся тем, чтобы спокойно и не торопясь установить этот факт, – терпеливо ответил Бублански. – Но мой вопрос не отменяется: каким образом вы познакомились с Лисбет Саландер?

Микаэль почесал щетину на подбородке, протер глаза, стараясь собраться с мыслями, и наконец встретился взглядом с Бублански.

– Два года тому назад я нанимал Лисбет Саландер для сбора материала по совершенно другому делу.

– Что это было за дело?

– Очень сожалею, но этот вопрос нарушает конституционные гарантии, защиту частной жизни и тому подобное. Поверьте мне на слово, это не имело ни малейшего отношения к Дагу Свенссону и Миа Бергман. Это было совершенно другое расследование, которое давно закончено.

Бублански взвесил услышанное. Ему не нравилось, когда ему заявляли, что есть секреты, которые нельзя раскрывать даже в связи с расследованием убийства, однако решил до поры до времени не настаивать.

– Когда вы в последний раз видели Лисбет Саландер?

Микаэль помолчал, обдумывая ответ:

– Так вот: в последний раз я общался с Лисбет Саландер осенью позапрошлого года. В тот год к Рождеству все наши дела были закончены, и после этого она исчезла из города. Больше года я ее нигде не видел, и так было до прошлой недели.

Эрика Бергер подняла брови, и Бублански сделал вывод, что для нее это новость.

– Расскажите, как вы встретились.

Набрав в грудь побольше воздуха, Микаэль вкратце описал то, что произошло возле ее дома на Лундагатан. Бублански слушал его со все возрастающим удивлением, пытаясь понять, правда ли это или Микаэль все сочинил.

– Так вы с ней не разговаривали?

– Нет, она скрылась за домами в верхнем конце Лундагатан. Я прождал довольно долго, но она больше не появлялась. Я написал ей письмо и попросил, чтобы она дала о себе знать.

– И вам ничего не известно ни о каких связях между ней и парой из Энскеде?

– Нет.

– О'кей. Вы можете описать человека, который, по вашим словам, напал на нее?

– Вряд ли. Он сразу набросился на нее, она защищалась, потом спаслась бегством. Я видел его примерно на расстоянии сорока или сорока пяти метров. Дело было ночью, на улице было темно.

– Вы были пьяны?

– Я был немного под хмельком, но не пьян в стельку. Это был блондин с волосами, собранными в конский хвост, с толстым пивным животом, одетый в короткую, по пояс, куртку. Поднимаясь по лестнице на Лундагатан, я видел его только со спины, но потом он обернулся, чтобы ударить меня. Мне кажется, у него было худое лицо и светлые, близко посаженные глаза.

– Почему ты не рассказывал об этом раньше? – вмешалась Эрика Бергер.

Микаэль Блумквист пожал плечами:

– Сначала помешали праздники, и ты уехала в Гётеборг участвовать в этих проклятых дебатах. В понедельник тебя не было, а во вторник мы только мельком виделись. И это событие как-то отошло на задний план.

– Но после того, что случилось в Энскеде... Вы ничего не сказали об этом в полиции, – уточнил Бублански.

– А с какой стати мне было говорить об этом в полиции? С таким же успехом я мог бы рассказать о том, что поймал на месте преступления воришку, который месяц тому назад попробовал обворовать меня в метро на станции «Т-Сентрален». Между происшествием на Лундагатан и тем, что случилось в Энскеде, нет никакой связи.

– Но вы не заявили в полицию о нападении?

– Нет.

Микаэль немного помолчал, не зная, на что решиться:

– Лисбет Саландер очень дорожит неприкосновенностью своей частной жизни. У меня была мысль пойти в полицию, но затем я подумал, что она вправе сама решать, подавать ли ей заявление. В любом случае я хотел сперва поговорить с ней.

– Но вы этого так и не сделали?

– Я не разговаривал с Лисбет Саландер со второго дня Рождества прошлого года.