Неизвестный Стиг Ларссон. С чего начинался «Миллениум» - Стиг Ларссон (2013)

Стояла тихая летняя ночь. Вода блестела в мерцающем свете звезд. Ивар и Мадлен негромко разговаривали, а Лео слышал каждое их слово. Собственно, ничего возмутительного не происходило – обычные светские глупости. Но Лео внезапно понял: там, в лодке, сидела другая Мадлен – бесчувственная, вульгарная, – и ему стало больно уже от одного этого открытия. Шло время. Спустя пару часов Ивар и Мадлен заплыли так далеко, что уже даже Лео не мог их слышать. Они вернулись спустя несколько часов, когда остальные гости уже разъехались. Небо прояснилось. Лео стоял на берегу, обмотав шею шарфом. Он равнодушно наблюдал, как к нему приближается перепуганная Мадлен.

В такси по дороге домой между ними словно упала стена. А спустя девять дней Мадлен собрала вещи. Двадцать первого ноября того же года, когда сумерки на дворе почти не рассеивались и весь Стокгольм был покрыт тонким слоем снега, она обручилась с Иваром. Лео слег. Врачи диагностировали у него частичный паралич.

Придя в себя, он вернулся к работе и первым делом поздравил Ивара, заключив его в братские объятия. Лео присутствовал и на мальчишнике, и на свадьбе. И позже, всякий раз сталкиваясь с Мадлен, дружески ее приветствовал. Он научился делать хорошую мину при плохой игре и всем своим видом показывал, что дружит с Иваром с детства, а узы такой дружбы не разорвать ничем. Но втайне Лео вынашивал планы мести, и Ивар это чувствовал. Он понимал, что не сможет жить спокойно, пока не сокрушит Лео до конца.

* * *

Вопреки надеждам Микаэля, Малин больше не вспоминала о той встрече с Лео. На самом верху Хорнсгатспукельн она вдруг остановилась. Солнце так и палило, так что место для передышки было выбрано явно не самое удачное. Но Малин будто остолбенела. Мимо спешили прохожие, где-то просигналил автомобиль. Малин обернулась в сторону площади Марияторгет.

– Мне пора, – только и сказала она.

Потом рассеянно поцеловала Микаэля и по каменным ступенькам побежала в сторону Хорнсгатан и площади Марияторгет. Блумквист в недоумении остался на месте. Потом вытащил мобильник и позвонил Эрике Бергер – своей близкой подруге и главному редактору «Миллениума» – и сказал, чтобы в ближайшие несколько дней в газете его не ждали. Эрику это нисколько не удивило. Июньский номер только что вышел, а на носу был праздник летнего солнцестояния. Кроме того, этим летом они впервые позволили себе нанять двух временных сотрудников.

– Ты такой мрачный, – заметила Эрика. – Что-нибудь случилось?

– В отделении Лисбет во Флудберге произошла серьезная потасовка.

– О боже! Надеюсь, она не пострадала?

– Пострадала одна крутая преступница, но это отдельная история. Лисбет в данном случае свидетель.

– Она выкрутится.

– Будем надеяться. Слушай… можешь оказать мне одну услугу?

– Конечно, какую?

– Можешь попросить кого-нибудь из редакции – ту же Софи – сходить завтра утром в государственный архив и взять кое-какие досье… я скажу чьи. Только пусть не говорит, для кого.

Блумквист назвал три имени. Эрика записала персональные номера на мобильный.

– Старик Маннхеймер? – удивилась она. – Помнится, он давно уже в могиле.

– Вот уже шесть лет как, – подтвердил Микаэль.

– В детстве я видела его пару раз – мой отец был с ним знаком. Он тоже имеет какое-то отношение к Лисбет?

– Возможно. Точно сказать не могу. А какой он был?

– Маннхеймер? Трудно сказать. Тогда еще не был стариком, но имел репутацию… человека со странностями, скажем так. Тем не менее ничего плохого сказать о нем не могу. Помню, он интересовался моими музыкальными пристрастиями и забавно свистел. А зачем он тебе?

– Как-нибудь потом расскажу.

– Ну ладно, как хочешь…