Неизвестный Стиг Ларссон. С чего начинался «Миллениум» - Стиг Ларссон (2013)

Тип именовал себя Яном Хольцером и чаще всего говорил, что занимается вопросами безопасности предприятий. На самом же деле он являлся бывшим русским солдатом элитного подразделения и скорее не изыскивал новые возможности обеспечения безопасности, а преодолевал их. Он проводил операции типа этой, и, как правило, настолько тщательно их подготавливал, что риски бывали вовсе не столь велики, как можно было предположить.

У него имелся маленький штат толковых людей, и хотя он был, конечно, уже не молод — пятьдесят один год, — но поддерживал форму с помощью усиленных тренировок и был известен своей эффективностью и умением импровизировать. Если возникали непредвиденные обстоятельства, он принимал их во внимание и менял план.

Утраченную юношескую легкость Хольцер компенсировал опытом, а иногда — в ограниченном кругу, где мог говорить открыто, — рассказывал о некоем шестом чувстве, приобретенном инстинкте. Годы научили его, когда требуется выждать, а когда решиться, и несмотря на то, что пару лет назад он совершил большую оплошность и проявил признаки слабости — человечности, сказала бы его дочь, — сейчас он чувствовал себя компетентнее, чем когда-либо.

К нему вернулись радость работы, прежнее ощущение нерва и напряжения. Правда, он по-прежнему пользовался лекарствами — принимал перед операцией по десять миллиграмм «Стезолида». Но только для того, чтобы увеличить точность стрельбы. В критические минуты он сохранял ясную голову и концентрацию, а главное, всегда выполнял намеченное. Ян Хольцер был не из тех, кто предает или сбегает, — так считал он сам.

Тем не менее этой ночью, хотя работодатель подчеркивал необходимость торопиться, он взвешивал, не прервать ли ему операцию. Одним из факторов была, конечно, непогода, вынуждавшая работать в неуправляемых условиях. Впрочем, сама по себе буря никогда не являлась достаточной причиной, чтобы заставить его даже обдумывать отмену операции. Он был русским и солдатом, поэтому ему доводилось воевать в худших условиях, чем эти, и он ненавидел людей, ноющих по пустякам.

Волновала же его полицейская охрана, появившаяся внезапно и без всякого предупреждения. Прибывшие полицейские явно ничего собой не представляли. Хольцер сидел, спрятавшись и изучая их, и видел, как невнимательно и нехотя они осматривали участок, точно мальчишки, которых отправили на улицу в плохую погоду. Больше всего им нравилось сидеть в машине и трепаться, а кроме того, они легко пугались. Особенно пугливым был высокий. Ему явно не нравились темнота, буря и черная вода. Совсем недавно этот парень стоял тут, похоже, вконец перетрусив, и всматривался в деревья, вероятно, почувствовав присутствие Яна, но того это не слишком взволновало. Он знал, что сможет беззвучно и молниеносно перерезать парню горло. Но все-таки ничего хорошего в этом, конечно, не было.

Хоть копы и были чайниками, присутствие полицейской охраны очень сильно увеличивало риски и, прежде всего, являлось индикатором того, что произошла какая-то утечка информации и имеет место повышенная готовность. Не исключено даже, что профессор заговорил — и тогда операция бессмысленна, или ее проведение может просто-напросто ухудшить их ситуацию, а Яну не хотелось даже на секунду подвергать работодателя ненужным рискам. В этом, по его мнению, отчасти заключалась его сила. Хольцер всегда смотрел на ситуацию широко, и, невзирая на свою профессию, часто к осторожности призывал именно он.

Ян знал, что на его родине множество криминальных организаций было повержено и уничтожено из-за того, что они обладали излишней склонностью к насилию. Насилие способно вызывать уважение. Насилие может заставлять молчать, пугать и устранять риски и угрозы. Но насилие может также создавать неразбериху и целую цепь нежелательных эффектов. Обо всем этом Хольцер думал, притаившись за деревьями и мусорными контейнерами. В течение нескольких секунд он даже пребывал в убеждении, что ему надо прервать операцию и вернуться к себе в гостиницу. Однако вышло иначе.