Неизвестный Стиг Ларссон. С чего начинался «Миллениум» - Стиг Ларссон (2013)

У Петера зазвонил мобильный, и они оба вздрогнули, отчасти потому, что Блум поменял мелодию звонка на довольно экстремальный вариант «Satisfaction»[267], но, прежде всего, конечно, потому, что ночь, буря и одиночество сделали их пугливыми. Кроме того, телефон лежал у Петера в кармане брюк, а поскольку те сидели очень плотно — живот от разгульной жизни изрядно увеличился, — ему потребовалось некоторое время, чтобы его достать. Разговор он закончил с озабоченным видом.

— В чем дело? — спросил Дан.

— Бальдер увидел мужика, какого-то шустрого гада.

— Где?

— Возле деревьев у соседского дома. Но парень, похоже, направляется к нам.

Петер и Дан вышли из машины и снова поразились холоду. За этот долгий вечер и ночь они оказывались на улице уже много раз. Но настолько, до мозга костей, их еще не пробирало, и в течение нескольких минут они просто стояли, растерянно поглядывая то налево, то направо. Затем Петер — более высокий из них — взял командование на себя и велел Дану оставаться у дороги, пока он сам сходит к воде.

Ему предстояло спуститься с небольшого холма, протянувшегося вдоль деревянного забора и маленькой аллеи, образованной недавно посаженными деревьями. Уже успело нападать довольно много снега, было скользко, а внизу находилось море, залив Баггенсфьерд, решил Петер, и ему показалось странным, что вода еще не замерзла. Возможно, волны били слишком сильно. Шторм был чудовищным, и Петер выругался по этому поводу и по поводу ночных дежурств, изнурявших его и не дававших ему хорошенько выспаться. Тем не менее он попытался выполнить свою работу — возможно, не от всей души, но все-таки.

Он стал прислушиваться к звукам и озираться, но поначалу не замечал ничего особенного. С другой стороны, было темно. На участке горел один-единственный фонарь — прямо перед мостками, и Петер пошел вниз, мимо унесенного ветром то ли серого, то ли зеленого садового кресла. И в следующее мгновение через огромное окно увидел Франса Бальдера.

Тот стоял в глубине дома, склонившись над большой кроватью в напряженной позе. Возможно, он поправлял одеяло — определить было нелегко. Казалось, будто он занят какой-то маленькой деталью в постели, и к Петеру это никакого отношения не имело. Ему следовало наблюдать за участком. Тем не менее что-то в языке жестов Бальдера его восхитило, и он на секунду или две утратил концентрацию. Затем снова вернулся к действительности. И тут у него возникло леденящее ощущение, будто кто-то его рассматривает. Поспешно обернувшись, он принялся метать взгляды из стороны в сторону, но поначалу ничего не увидел и уже начал было успокаиваться, когда уловил сразу две вещи: внезапное движение у блестящих стальных мусорных контейнеров возле забора и звук машины на дороге. Машина остановилась, и у нее открылась дверь.

В принципе, ничего примечательного. Возле мусорных контейнеров вполне могло пробежать какое-нибудь животное, и, естественно, сюда могут приезжать машины, даже поздно ночью. Тем не менее Петер напрягся всем телом и на мгновение застыл на месте, сомневаясь, как ему следует действовать. Тут послышался голос Дана:

— Кто-то идет!

Петер не шевельнулся. Он чувствовал, что за ним наблюдают, и почти бессознательно нащупал у бедра табельное оружие, внезапно подумав о матери, бывшей жене и детях так, будто вот-вот действительно должно произойти нечто серьезное. Но дальше этого он в своих мыслях пойти не успел. Дан снова закричал, теперь уже с отчаянием в голосе:

— Полиция! Стой, черт возьми!

Петер побежал к дороге, хотя даже сейчас не был уверен в правильности своего выбора. Он не мог отделаться от подозрения, что оставил возле мусорных контейнеров нечто угрожающее и неприятное. Но раз его коллега так кричит, значит, выбора нет, и втайне Петер даже испытал облегчение. Он испугался больше, чем хотел признавать, и поэтому рванул вперед и, спотыкаясь, выскочил на дорогу.