Музыка призраков - Вэдей Ратнер (2017)

Так как время шло, церемонию начали без промедления, чтобы дать монахам возможность принять единственную за день пищу до полудня – еду специально готовили в их честь. Почтенный Конг Оул ободряюще кивнул Макаре. Плотно сцепив руки, лежавшие на коленях, мальчик начал нараспев читать сутру. Голос детонировал, губы обнажали почерневшие зубы, и стало понятно, что мальчишке предстоит долгий путь к окончательному выздоровлению. Однако настоятель доверил ему чтение сутр, вступая, только когда мальчишка запинался или напряженный голос грозил изменить ему вовсе. Это у Конга Оула обычная практика, рассказывал Нарунн, – позволять самым слабым послушникам руководить духовной практикой. В случае Макары это оказался самый эффективный путь к выздоровлению – отвлечься от личных метаний и сосредоточиться на помощи другим, возобновив понемногу занятия на давно заброшенных факультетах сострадания и самодисциплины.

Другие послушники подхватывали сутры – тягучее пенье раздавалось то с одной, то с другой стороны от старого монаха, который умакнул священную кисть в чашу с водой и окропил собравшихся, землю и воздух. Звенела музыка ветра, вторя сутрам. Деревья тоже отдавали свою молитву ветру. Стоя сбоку, позади гостей, Тира поглядывала на дом Яйи. Когда прибыли монахи, она как раз переодевалась в более подходящую одежду, и когда спустилась, церемония уже началась, поэтому девушка тихонько подошла к навесу, не успев поздороваться со Старым Музыкантом.

Мощная, с большими листьями банановая пальма заслоняла ей обзор, мешая разглядеть Старого Музыканта, который должен сейчас ждать на резном деревянном помосте у дома Яйи, готовясь к заклинанию духов.

Церемония благословения короткая, на нее могут собраться все любопытствующие, зато потом веселье продолжается до вечера. Друзья и соседи шли с поздравлениями, приветствовали Нарунна как нового соседа и радовались нескончаемой череде блюд. Гости все прибывали, и многие несли с собой готовые кушанья, как свою лепту в праздник. Сперва все собрались возле открытой кухни, болтая с Рави и ее родственницами, занятыми готовкой, и вдыхая ароматы еды, которую скоро разделят с хозяевами. Понемногу все расселись на соломенные циновки, расстеленные на земле, радуясь возможности побыть на солнышке в этот бодряще прохладный, ветреный день. Тира сразу узнала молодого человека в деревянном инвалидном кресле, о чем-то оживленно беседовавшего с архитектором: Нарунн попросил подвезти Вичета, объяснив причину увечья бывшего бегуна и его талант к резьбе по дереву. Нарунн выразил надежду, что архитектору может пригодиться такой талант, и теперь Тира видела, что они с Вичетом нашли общий язык: парень что-то говорил, бурно жестикулируя, а архитектор внимательно слушал, отвечая с неменьшим энтузиазмом. Наверное, речь шла о какой-нибудь пластичности бамбука и ротанга, из которого Вичет особенно искусно плел разные поделки, и о потенциальном применении этих материалов в домашнем дизайне.

Со стороны шоссе вошел мистер Чам. Утром он в арендованном фургоне привез монахов и Старого Музыканта, а теперь вернулся в сопровождении супруги, замужней дочери, зятя и маленьких внучат. Моя вторая семья, всегда говорил он, словно первая до сих пор могла где-нибудь объявиться. Они с Тирой кивнули друг другу, таксист что-то сказал своим, и через мгновенье все оживленно закивали. Тира гадала, что такого сказал им мистер Чам и какой родственницей она может быть в их глазах.

Она бездумно оглядывала пруд, где правнуки Яйи, подростки, стоя на самом краю, забрасывали длинные палки, чтобы вырвать сухие лотосовые стручки: твердые, похожие на орехи созревшие семена прекрасно подходили для жарки на открытом огне. Тире вспомнились слова Равви о том, что пруд даст земле «дыхание воды». Сейчас, в засушливый сезон, пруд действительно наполнял каждый порыв ветра запахом воды и ила.