Талисман отчаянных - Жюльетта Бенцони (2014)

– Самое суровое из всех возможных, если всерьез соблюдать устав. Он выбрал для себя монастырь Гранд Трап в Нормандии в местечке Солиньи. Там он будет жить в бедности, соблюдая обет молчания, молясь и обрабатывая землю. Зато под взглядом Господа Бога. Все свое достояние он оставляет Матиасу, своему верному товарищу, который всегда был ему больше, чем слуга.

– Даже своих обожаемых лошадей? Он же любит их без меры!

– Их в первую очередь. Матиас любит их ничуть не меньше. И вообще он славный малый.

К мужчинам присоединилась госпожа де Соммьер, которая только что приехала из больницы. Ее окружили, засыпали вопросами, но лучшим ответом на них была сияющая на ее лице улыбка.

– Мари-Анжелин гораздо лучше, – объявила она, снимая шляпу. – Врачи больше не скрывают, что ее возвращение к жизни – настоящее чудо, которым она обязана необыкновенной крепости своего организма. Но понадобится немало времени, чтобы все раны затянулись. Хотелось бы мне знать, откуда Хагенталь узнал об этой ловушке – погребе, где стена может отвориться и затвориться, навек завладев своей жертвой.

– Думаю, обнаружила ловушку его сообщница. И поместила туда мадемуазель дю План-Крепен. Только женщина способна на такую жестокость: обречь узницу на медленную, мучительную смерть в обществе мумии новобрачной, – сказал Ланглуа, беря из рук Альдо протянутую ему сигарету.

– За подобный садизм любого наказания мало, – вспыхнул Адальбер. – Разве что смерть, но во Франции женщины больше не поднимаются по ступенькам эшафота.

– В Англии нет подобных деликатностей. «Вуивра» скрылась, но ненадолго. Все полиции предупреждены, Интерпол ее разыскивает по всей Европе. Со дня на день ее постигнет справедливое возмездие.

– Мы все этого желаем, – сурово произнесла маркиза. – Нельзя жить спокойно, когда воплощенное зло разгуливает по улицам.

– Можете быть уверены, я не выпущу ее из-под контроля, – успокоил маркизу Ланглуа. – Но, на мой взгляд, вам пора возвращаться в Париж, как только позволит здоровье План-Крепен.

Маркиза рассмеялась:

– Впервые в жизни вы назвали ее просто План-Крепен.

– Вас это шокировало?

– Нисколько. Напротив, мне показалось, что вы стали еще чуточку ближе к нашей семье. Уверена, сама План-Крепен будет очень довольна. Она уже деятельно вмешивается в дела больницы, а Вердо приставил для ее охраны жандармов, так что врачи не чают, когда расстанутся с нами. Сегодня мне сказали, что «надеются» выписать ее завтра.

Маркиза замолчала, но медлила, словно ей нужно было сообщить еще что-то, но ей это было нелегко. Ланглуа успел хорошо изучить маркизу.

– Что еще вас беспокоит? – поинтересовался он.

И тотчас же получил ответ:

– Сказать нетрудно, но… Мари-Анжелин хотела бы увидеть своего спасителя. На несколько минут, чтобы поблагодарить.

– Не думаю, что этого хочет он, – помрачнев, признался полицейский. – Только грозившая План-Крепен смертельная опасность подвигла его на деяние, которого он всю жизнь смертельно боялся. Она – живое воплощение его смертного греха, ибо в его глазах все обстоит именно так. Я попробую поговорить с ним, искренне желая ее порадовать после перенесенных страданий, но Гуго человек особенный, он ни на кого не похож, разве только на Карла Бургундского, чьи черты судьба… или случай ему подарили.

– Вы думаете, он верит в новое воплощение?

– Как ни странно это прозвучит, я уверен, что да. И самое лучшее – оставить его каяться перед Господом. Пусть она молится за него, и он будет ей за это благодарен.

Прошло еще три дня, и План-Крепен вернулась в усадьбу Водре-Шомар. Все несказанно обрадовались ее возвращению и встретили аплодисментами. Все, кроме Мари де Режий. За это время ее успели отправить к отцу.

Нельзя сказать, что Мари-Анжелин выглядела прекрасно, но, безусловно, гораздо лучше, чем в своей тюремной камере. К ней вернулся аппетит, острый взгляд и присущий ей своеобразный юмор.