Они сидели в ее кабинете на втором этаже здания суда. Майкл, красавец тридцати двух лет, являлся еще и обладателем великолепной фигуры атлета, коим когда-то был. Большинство клерков отрабатывали год в Верховном суде перед тем, как занять престижные места в частных юридических конторах, перейти на службу в государственные структуры или заняться преподаванием. Майкл вступил в почти беспрецедентный третий год на посту старшего помощника судьи Томаса Мёрфи, прославившегося своими либеральными взглядами.

Природа наградила Майкла поистине выдающимся умом. Его мозг напоминал машину по сортировке денег: данные поступали в его голову, быстро проходили обработку и отправлялись в отведенное им место. Он мог мысленно жонглировать десятью сложными сценариями, проверяя каждый на то, какое влияние тот окажет на других. В суде он с радостью брался за дела, имеющие государственное значение, в компании с умниками, под стать ему самому. И обнаружил, что даже в контексте жесткого интеллектуального общения находятся время и возможности для вещей более глубоких, чем утверждает закон. Майкл не хотел расставаться с Верховным судом, и внешний мир нисколько его не интересовал.

Сара выглядела обеспокоенной. Во время прошлого срока правомочий суда данного состава Мёрфи проголосовал за слушание дела Чанс. Было достигнуто устное соглашение, и шла работа над меморандумом.

Саре было около двадцати пяти лет, рост пять футов, пять дюймов, стройная, но не худая, приятное лицо, большие голубые глаза. Ее волосы, густые, светло-каштановые, которые еще выгорали летом, пахли чем-то свежим и приятным. Она работала старшим помощником судьи Элизабет Найт.

– Я не понимаю. Мне казалось, он на нашей стороне. Это же входит в область его интересов. Маленький человек против большой бюрократии.

– А еще он твердо верит в прецеденты.

– Даже если они неправильные?

– Ты ломишься в открытую дверь, Сара, но я все-таки решил поставить тебя в известность о положении вещей. Ты прекрасно знаешь, что без него Найт не получит пяти голосов. Но даже и с ним может их не набрать.

Это была стандартная процедура – так действовала знаменитая сеть помощников. Они толкались, спорили и выпрашивали голоса для своих судей, совсем как бессовестные политические лавочники. Открыто сражаться за голоса, особую формулировку мнения или подход, сложение или вычитание судьи считали ниже своего достоинства, в отличие от их помощников. На самом деле большинство из них гордились своим участием в процессе, подобном грандиозной, не имеющей конца колонке светской хроники, в которой задействованы интересы государства. В руках двадцатипятилетних молодых людей, получивших первую настоящую работу, так и было.

– Он необязательно не согласен с позицией Найт. Но если на совещании она получит пять голосов, решение будет принято очень незначительным большинством. Он не сдаст своих позиций. Он воевал во Второй мировой войне в американской армии, ценит ее чрезвычайно высоко и считает, что она заслуживает особого подхода. Тебе необходимо это помнить, когда ты будешь составлять предварительное мнение.

Сара с благодарностью кивнула. Прошлое судей играло гораздо более значительную роль в том, как они принимали решения, чем подозревали многие.

– Спасибо. Но сначала Найт должна будет получить какое-то мнение.

– Тут можешь не сомневаться. Ты же знаешь, что Рэмси не станет голосовать против Фереса[4] и за дело Стэнли. Мёрфи, скорее всего, на конференции поддержит Чанс. Он старший помощник верховного судьи, так что должен высказать свое мнение. Если Найт получит пять голосов, он ее поддержит. И если она добьется положительного и очень конкретного результата, у нас все будет хорошо.