Збиг: Стратегия и политика Збигнева Бжезинского - Чарльз Гати (2013)

Покойный генерал-лейтенант Уильям Одом, сначала студент, а потом коллега по СНБ и близкий друг Бжезинского, также отзывался о нём положительно: «Лекции Бжезинского всегда были потрясающим событием»[314]. Его давний коллега Чарльз Гати вспоминает: «Когда я познакомился со своей [будущей] женой в Колумбийском университете, она посещала один из курсов Бжезинского и была его помощницей по исследованиям. Помню, как усердно она занималась, да так, что у неё не оставалось времени на меня. Получить отметку у Бжезинского «А» было настоящим достижением»[315].

Среди студентов Бжезинского в Колумбийском университете была и будущий государственный секретарь Мадлен Олбрайт. Вот её воспоминания о нём как о профессоре:

«Впервые я увидела Бжезинского, когда он, как молодой профессор из Гарварда, приехал прочитать лекцию в Уэллсли. Вскоре после этого он опубликовал книгу «Советский блок» – основательный анализ того, как Сталин собрал воедино свою империю.

Ему было всего тридцать с чем-то лет, но его уже цитировали, как пользующегося влиянием в политических кругах. Я подумала, что крайне важно поступить к нему на семинар по сравнительному коммунизму, что само по себе было новой идеей. При всём уважении к другим моим бывшим профессорам, я считаю, что это был лучший курс во всей моей аспирантуре. Преподаватель был непростой, но вдохновляющий, материал совершенно новый, и все студенты считали себя самыми выдающимися.

Бжезинский заставлял много читать по-русски, не спрашивая, по силам ли это нам. Поскольку он был хорошим другом моих знакомых Гарднеров [профессора Гарднера и миссис Ричард Гарднер], а я была старше многих студентов, мне посчастливилось наблюдать и его человеческую сторону. Но для большинства студентов он казался недоступным. Он был блестящим преподавателем, не снисходил до того, чтобы ограничиваться общими фразами, и, хотя говорил с польским акцентом, речь его всегда была чёткой и логичной. Даже тогда почти не было сомнений, что он сыграет важную роль во внешней политике США»[316].

В SAIS курсы Бжезинского всегда пользовались большим интересом. После того, как в его класс записались пятьдесят шесть студентов, он ограничил свои семинары двадцатью студентами, получавшими право посещать их после строгого отбора. К своим преподавательским обязанностям он относился очень серьёзно и, несмотря на загруженность и частые предложения выступить с лекциями, никогда не пропускал занятия. У его студентов по SAIS о нём, как о преподавателе, сохранились самые тёплые воспоминания. Вот лишь некоторые из них.

На семинаре 1992 года по политике Бжезинский заставлял нас выражать свои мысли по стратегическим политическим вопросам очень чётко и ясно. По сравнению с другими курсами мы всегда сидели на его занятиях как на иголках, – никто не хотел разочаровать его, и он пробуждал в нас самое лучшее. Одно из требований, которое я часто вспоминаю, состояло в том, что наши работы не должны были превышать двух страниц, что ужасно для аспирантов, которым дали задание описать политический подход к большим и значимым событиям (моей темой была политика по отношению к бывшему Советскому Союзу). Что касается образа мыслей политиков, то в этом отношении он придерживался следующего мнения: «Надеюсь, многие из вас поступят на службу в правительство, в этой стране или в вашей родной стране (среди его студентов было немало иностранцев), и станете давать советы ведущим политикам. Если вы не сможете выразить суть своего предложения на двух страницах, никакой политик этого читать не станет, так что думайте лучше». Я лично убедился в этом, работая в Государственном департаменте, будь то при Ричарде Холбруке на должности заместителя секретаря в 1990-х, который ограничивал сообщения с мест событий 1000 словами, или при разных госсекретарях, требовавших, чтобы информационные доклады не превышали две страницы (а один секретарь настаивал на одной)»[317].