Збиг: Стратегия и политика Збигнева Бжезинского - Чарльз Гати (2013)

Во время его пребывания в Гарварде в Вашингтоне наблюдался значительный интерес как раз к этой теме. В ответ на соперничество с Советским Союзом правительство США предоставило крупную поддержку для исследований в этой сфере посредством законодательных актов, таких как Акт об образовании в области национальной обороны. Университеты на этой начальной стадии холодной войны представляли собой идеальное место, в котором пересекались личные интересы Бжезинского и интересы американского правительства. Он не был одинок, так как другие студенты Гарварда также интересовались тем, как соотнести идею и теорию с политикой. Что их делало особенными в академическом мире, так это их пренебрежение к количественным методам и концептуальным подходам, слишком далёких от реальности – то есть к тем методам и принципам, которые были приняты в большинстве университетских отделений, и приняты до сих пор. (Среди исключений, где регионоведение до сих пор считается важной дисциплиной и признаётся таковой, можно назвать такие академические гавани, как Колумбийский университет, Школа имени Флетчера при Университете Тафтса, Джорджтаунский университет, SAIS и Школа имени Эллиота при Университете Джорджа Вашингтона). Как отмечает Бжезинский: «Если пролистать Обозрение [американской] политологии, то трудно найти что-либо, что соотносится с реальной жизнью. Некоторые теоретики утверждают, что Америка и Китай должны воевать. Я же считаю, что они не должны воевать. Если эти исследователи ошибаются, то разрабатывается новая теория, но такие теории всегда возникают как следствие чего-то. Когда условия меняются и делается верный выбор, теорию нужно изменить»[306]. В результате такого упора на абстрактное в академической политологии политические дискуссии переместились из университетов в «мозговые центры», преимущественно в Вашингтоне.

Бжезинский поступил в Гарвард в 1950 году, закончив бакалавриат и магистратуру в Университете Макгилла. Свою магистерскую диссертацию он написал по теме национальной политики СССР и пришёл в Гарвард с убеждением, что национальный вопрос – ахиллесова пята Москвы[307]. В Гарварде свою диссертацию о роли политических чисток в Советском Союзе он написал под руководством Мерла Фейнсода, настоящего гиганта в области советологии. После аспирантуры на протяжении 1950-х годов Бжезинский преподавал там же, пока ему не отказали в постоянной должности. По его собственному признанию: «Конечно, я хотел стать там постоянным преподавателем, но я ничего не делал ради этого, что сейчас признаю наивным. Когда же я узнал, что мне отказали, я решил, что это не повод для меня и моей жены расстраиваться, и устроил большую костюмированную вечеринку на тему кораблекрушения, и это была одна из лучших моих вечеринок в Гарварде»[308].

Отказ в Гарварде стал решающим моментом в жизни Бжезинского. Главное десятилетие, определившее его взгляды, он провёл в Кембридже, развивая свои идеи и устанавливая дружеские отношения. До этого времени в Гарварде всё ему давалось без труда, и отказ стал для него значительным испытанием. Как всегда, Гарвард был переполнен талантами, и на отделении государственного управления блистали такие звёзды, как Бжезинский, Киссинджер, Хантингтон и Стэнли Хоффман. Университет печально прославился тем, что отказывал в должности постоянного профессора многим одарённым исследователям, из-за чего они достигали блестящей карьеры в других местах; будет лишь небольшим преувеличением утверждать, что лучшее, что может случиться с подающим надежды научным работником, – это получить отказ в Гарварде. Это определённо сработало в случае с Бжезинским (и Хантингтоном тоже).