Она прошла под железнодорожным мостом и свернула налево, на Сен-Лазар, где жили родители. Окрестные дома она знала наизусть. В ее детстве здесь обитали в основном гражданские служащие, жилье было дешево и удобно расположено рядом с университетом, ректоратом и центром города. Сейчас этот округ стал престижным, и у родителей появились новые соседи – физики из Оксфорда, работающие в ядерном исследовательском центре к северу от города. Проходя мимо, Марин заметила на дорожке «Ауди» последней модели, потом свернула к родительскому дому – там тоже стояла новая машина, но «Ситроен». Мать открыла дверь прежде, чем Марин успела позвонить в звонок.

– Bonjour, chérie[15], – поздоровалась Флоранс, подставляя щеку.

– Bonjour, maman[16].

– Заходи, я только что сварила кофе и подогрела пару круассанов, после завтрака остались.

Марин улыбнулась, сняла жакет и повесила его в шкаф. При виде висящей там родительской одежды: курток и шарфов – она ощутила тепло и радость. Вот она сейчас перекусит с матерью, хотя кофе будет слишком слабый, а круассаны куплены в супермаркете, и хорошо если вчера, а не позавчера.

– Заходи, chérie, – сказала мать. – Я тебе столько должна рассказать. – Мадам Бонне отодвинула стул от кухонного стола. – В университете всех раком поставили.

Марин чуть не рассмеялась, пораженная неожиданной лексикой матери.

– Да, это ужасно. Убийство профессора Мута, прямо в вашем здании.

– Этот твой… Антуан мне кучу вопросов сегодня задавал.

– Он всем должен задавать вопросы, мама. Он не спрашивал твое мнение о том, кто мог это сделать?

– Спрашивал, но я ответила, что представить себе не могу, как вообще кто-то мог убить Жоржа. И вообще, как человек может убить человека. Он все расспрашивал про стипендию Дюма и ни спасибо, ни пожалуйста не говорил.

– Мне очень жаль. Наверное, он слишком серьезен на работе. Все же это убийство. А не может ли тут быть любовной подоплеки?

Флоранс Бонне со стуком уронила ложку на стол, потом подняла и положила на тарелку.

– Что тебя вообще могло навести на такую мысль?

– Профессор Мут был красивым мужчиной – не могло у него быть любовницы? Нет? Женщина его возраста, разведенная, элегантная. Ссоры любовников иногда кончаются убийством.

– Нет! И выбрось такие грязные мысли из головы! Это Сильви на тебя влияет!

Марин поставила чашку, вздохнула. Раз в жизни хотя бы, придя сюда, не спорить об Антуане и Сильви.

Флоранс Бонне увидела досаду на лице дочери и решила поделиться некоторой информацией, хотя вообще-то сплетни были не в ее натуре.

– В пятницу вечером, на приеме, – она наклонилась над деревянным столом, – я действительно видела, как секретарша Жоржа – эта серая мышь-всезнайка, – с ним флиртовала.

– Правда? – спросила Марин. Она очень сомневалась, что мать имеет понятие, что такое флирт. – И как?

Мадам Бонне намазала круассан абрикосовым джемом и продолжила свой рассказ:

– Да-да. Она ему что-то шептала на ухо, прикрыв глаза, а потом смеялась. И так несколько раз.

Марин подумала, что действительно похоже на флирт. Очень странно. Муту было за семьдесят.

– Может быть, мадемуазель Захари к нему подлизывалась, чтобы от него что-то получить? Деньги, например?

– Зачем ей деньги?

– На жизнь! – Марин тут же пожалела, что повысила голос, и продолжала уже спокойнее: – Мама, у нее зарплата близка к минимальной.

Бонне жили в благословенном неведении о повышении стоимости жизни, низких зарплатах и ценах на недвижимость. Они были бережливы и не могли себе представить, что не все таковы: людям может хотеться того, что они считают баловством: хороших машин, обедов в ресторане, модной одежды.

– Очень сомневаюсь, что старик ее мог заинтересовать в сексуальном плане, – закончила Марин.

– Ты только что сказала, что Жорж мог быть убит в результате ссоры любовников, – напомнила мадам Бонне.