– Постараюсь, – отвечает он. – Но обещать не буду.

Я не могу сдержать смех. Да, это один из минусов отношений с таким мужчиной, как Дэмиен Старк. Но гораздо важнее, что мы все же обсуждаем подобные вещи. Это вселяет надежду. И склеивает трещинки в нашем хрустальном мире. Потому что чем мы крепче, тем дольше сможем сдерживать натиск суровой реальности.

– Спасибо, что пришел, – говорю я. – Хотя мог дождаться вечера.

– Нет, – коротко отвечает Дэмиен. – Не мог.

Я внимательно смотрю на него и замечаю мрачные тени на его лице.

– Узнал что-нибудь? Плохое или хорошее?

– И то и другое.

– Ладно. Начнем с хорошего.

– Суд принял решение не предавать гласности фотографии.

– Дэмиен, это же здорово! – радостно восклицаю я.

– Да, – соглашается он. – Но журналисты не дураки. Скорее всего, они попробуют зайти с другой стороны и выяснить то же, что пытаюсь узнать я, – кто прислал снимки в суд.

– Больше ничего не узнал?

Он медлит, затем отвечает:

– О фотографиях – нет. Зато выяснил, кто слил информацию насчет твоего портрета. Оказывается, скрытая камера – очень полезная штука.

– Правда? И кто же?

– Мне нужно получить подтверждение. Дай мне время, я все выясню и потом тебе расскажу.

– Ладно, – протягиваю я, испытывая некоторое разочарование, что Дэмиен не рассказывает сразу, пусть даже расследование еще не закончилось. Несколько мгновений я раздумываю – не настоять ли, но решаю, что пока не стоит. Он не говорит не потому, что хочет держать меня в неведении. Скорее, причина – его маниакальное желание держать все под контролем. Бизнес. Информацию. И даже, думаю я, глядя на коробку-будку, меня.

Звонит внутренний телефон.

– Мисс Фэрчайлд, снова доставка. Пропустить?

– Конечно, – отвечаю я, бросая взгляд на Дэмиена – но тот поднимает руки вверх.

– Это не от меня, клянусь.

Разумеется, я ему не верю. До тех пор, пока не принимаю конверт от курьера и не вижу лица Дэмиена.

– Дай я открою, – сурово говорит он.

В груди у меня холодеет. Внезапно обычный бумажный конверт становится невероятно тяжелым.

– Ты ведь не думаешь…

– Сейчас узнаем. – Он протягивает руку.

Я передаю ему конверт, злясь на саму себя за то, что не могу набраться смелости и открыть его, и одновременно испытывая горячую благодарность за то, что Дэмиен здесь, со мной. Он берет конверт через платок, затем вскрывает его и заглядывает внутрь.

– Нет, – твердо возражаю я. – Я тоже хочу посмотреть.

Выражение лица Дэмиена напряженное, и я уже готовлюсь к отказу. Но затем он кивает и переворачивает конверт, высыпая содержимое на полированную поверхность стола.

Шесть фотографий. Я в детском саду. Я в короне на своем первом конкурсе, волосы завиты в локоны. Я, я, я, я. На каждой фотографии мое лицо перечеркнуто красным фломастером, который так сильно вдавливали в фотобумагу, что краска стерлась, и на месте моего лица остались лишь обтрепанные кресты. Среди фотографий – листок, на котором заглавными буквами, вырезанными из газет, написано:

ТЕБЯ ВООБЩЕ НЕТ.

Я неподвижно смотрю на них – странно, что в комнате вдруг стало так тихо. Странно, что я не кричу, – хотя так не должно быть! В мире вдруг воцарилась гробовая тишина. Черт, сам мир вдруг превратился в могилу. Ни звука. Ни цвета. Ни света. Все стало серым. Даже эти красные кресты посерели. Серая комната постепенно погружается во тьму. Туманную, кромешную тьму, которая обволакивает меня, затягивая все глубже, глубже, глубже…

Ники!

Ники!

Я вдруг чувствую жжение на щеке.

– Ники!

– Дэмиен… – это мой голос, но он безумно далеко. Я поднимаю руку и дотрагиваюсь до щеки.

– Прости, – говорит он голосом, полным беспокойства. – Ты была в обмороке.

– Э… что? – Я сажусь, голова идет кругом, и тут я понимаю, что каким-то образом очутилась на диване. Смотрю на Дэмиена. – В обмороке?