Марсиане (сборник) - Ким Стэнли Робинсон (1999)

– Видите, о чем я говорил? – спрашивал Джон. – Марсианские улитки! Как те ископаемые бактерии, о которых все слышали, только более развитые. Еще с тех времен, когда на Марсе была вода на поверхности и атмосфера. Тогда здесь зародилась и жизнь. Просто у нее было достаточно времени, чтобы слишком далеко развиться.

– Улитки Ноблтона, – объявила Шерил, и все засмеялись. Айлин собирала фрагмент за фрагментом, с каждым разом воодушевляясь все сильнее. Все они были очень похожи. У нее выступал пот, и система охлаждения ее костюма работала на всю мощность. Она осторожно извлекала из камня хорошо сохранившиеся образцы и внимательно их рассматривала. На общей частоте тем временем стоял такой шум, что она уже собиралась отключиться, как Роджер медленно проговорил:

– Ой-ой… Эй, ребят, внимание!

Когда все умолкли, он, запинаясь, объявил:

– Не хотелось бы портить праздник, но… эти штуковины – не окаменелости.

– Что?

– В каком смысле? – изумились сразу Джон и Иван. – Как ты понял?

– Ну, есть пара несоответствий, – ответил Роджер. Теперь все замерли и уставились на него. – Во-первых, я полагаю, что окаменелости могли образоваться только в результате процесса, требующего, чтобы прошли миллионы лет, на протяжении которых происходил бы приток воды, а на Марсе такого никогда не было.

– Это мы пока так думаем, – возразил Иван. – Но может оказаться и иначе, ведь сейчас точно известно, что вода была на Марсе с самого начала. А теперь еще эти раковины.

– Ну… – Айлин видела, что он решал в уме, уместен ли здесь этот довод. – Может, ты и прав, но есть и более веский аргумент: кажется, я знаю, что это такое. Это комья лавы – или, как их еще называют, комья-пузыри. Правда, таких мелких я раньше не встречал. Это маленькие вулканические бомбы, возникшие при каком-то из извержений горы Олимп. Что-то вроде брызг.

Все присмотрелись к предметам, что держали в руках.

– Видите ли, когда горячие комья падают в определенного типа песок, они просачиваются сквозь него и быстро тают, выпуская газ, тогда и образуются пузыри. А когда комок вращается, получаются эти спиралевидные полости. По крайней мере, я так слышал. Очевидно, это произошло давным-давно на плоской равнине, а когда она вся наклонилась и стала падать по склону, эти слои разломались и их похоронило под более поздними отложениями.

– Что-то не верится, что это обязательно было именно так, – заявил Джон, пока остальные разглядывали стену. Но даже ему, как показалось Айлин, эта версия представлялась убедительной.

– Конечно, нам нужно взять несколько штук, чтобы выяснить наверняка, – согласился Роджер успокоительным тоном.

– Почему ты не рассказал нам этого вчера вечером? – спросила Айлин.

– Ну, я не мог, пока не увидел скалу, на которой они находятся. Но это просто забрызганный лавой песчаник, как их называют. Поэтому его верхние слои такие твердые. Но ты же ареолог, верно? – Он уже не насмехался. – Разве не похоже, что они из лавы?

– Похоже, – неохотно кивнула Айлин.

– А в лаве окаменелостей не бывает.

Полчаса спустя они, удрученные, молча брели обратно, вновь ориентируясь по пирамидкам. Джон и Иван шли последними, нагруженные несколькими килограммами комьев лавы. Псведоокаменелостями, как их называли ареологи и геологи. Роджер шагал впереди и болтал с супругами Мицуму – как догадалась Айлин, он пытался их приободрить. Она немного корила себя за то, что не смогла распознать породу еще вечером. И теперь чувствовала себя более подавленной, чем следовало, и это только злило ее. Все вокруг было таким пустым, таким бессмысленным и лишенным формы…