Старушка говорила страстно и долго. Сначала Дима кивал, но скоро ему это наскучило. Воровато оглянувшись, он сделал старушке хорошую «козу» и прохрипел:

— Вали отседова, старая...

Старушка огрызнулась, но ретировалась.

Егоров и Перес стояли друг против друга с недовольными физиономиями.

— Своих олухов я в бараний рог согну, а дома из зарплаты вычтем, чтоб неповадно,— соглашался Егоров с необходимостью примерно наказать Рогова и Плахова,— Но и у вас, Анри, согласитесь, черт знает что творится. Мало того что с билетом облапошили, так еще и этот ваш Жюль с пистолетом. Чуть не пристрелил ведь...

— Детектив Жюль Дега, у него была встреча с агентом... — процедил сквозь зубы Анри.

— Так я и понял... — Егоров вылепил в воздухе руками эдакую снежную бабу.— С голым агентом. А кактус на балконе — чтобы голым задом на него не сесть.

В голосе подполковника звучала досада. Голого агента он вчера имел возможность разглядеть хорошо. Несмотря на включенный свет и присутствие чужака, агент и не думала прикрываться, а продолжала валяться, раскинувшись, на его, подполковничьей кровати и громко призывала детектива Дега немедленно разделить с ней ложе. На фоне происшествия с Егоровым все это было откровенным издевательством.

Оперативную сметку Сергей Аркадьевич, конечно, проявил — взял у Жюля двадцатку, чтобы полчаса подождать в ночном кафе (выпил два бокала вина на десять двадцать в сумме, пятьдесят центов оставил на чай, девять тридцать сэкономил),— но осадок остался.

— Это моя вина, конечно,— потупился Перес— Я вас забыл предупредить про ботаническое растение. Это не просто кактус, это условный полицейский кактус. Если его нет на балконе, квартира есть свободна.

— Да я понял,—хохотнул Егоров.— Прямо как у Штирлица!

— Кто это? — нахмурился Перес.

— Как кто — разведчик наш знаменитый. Если бы не он...

Егоров осекся. Он недавно читал книжку про Штирлица. «Семнадцать мгновений весны». Ну, собственно, как читал... В общем-то, романов он не любил, предпочитал справочную литературу. Просто открыл и закрыл. Но первую страницу прочел. И на первой же странице рассказывалось, что Штирлиц снял загородный домик для встреч с агентами, и сторож никак не мог понять, почему у этого солидного мужчины бывают в гостях одни мужчины, и он заподозрил, что герр Штирлиц — гомосексуалист. Егоров вспомнил вчерашнее происшествие у дискотеки, и ототвращения его чуть не стошнило. Казалось бы, культурная страна, Франция, а по улицам свободно разгуливают толпы гомо, будь они не ладны, сексуалистов!..

Раздался звонок в дверь.

— Ну я им сейчас дам... — Егоров сжал кулаки. Щелккнул задвижкой.

На пороге стояли Плахов и Рогов.

— Вы где шляетесь?! — буквально заорал и затопал ногами Сергей Аркадьевич. Аж Анри вздрогнул. А на ком еще срывать злость, как не на подчиненных? Для этого они, в частности, и предназначены.

— Приобщались к европейской культуре,— буркнул Плахов.

— Сергей Аркадьевич, сейчас все объясним... — засуетился Рогов. Войдя в комнату, он увидел Переса и растерялся: — О... Привет, Анри.

Анри холодно кивнул. Молча. Пусть русские между собой разбираются, а он и одним внешним видом выразит презрительное отношение.

— Вы что себе позволяете?! — шумел Егоров,— В чужой стране! ГУВД наше на весь мир позорите!

— А что случилось-то? — прикинулся шлангом Плахов.

— Издеваешься?! — взревел Егоров.

— Белов пожаловался в полицию, что вы похитили его билет,— вмешался Анри.

— У народного артиста! — Егоров поднял вверх указательный палец.— Возмутительно!.. Человек собирался на свою премьеру! Многие другие достойные люди остались без пригласительных!.. А вы...

— Может, в России это и принято,— Анри попытался вложить в свой тон максимум сарказма,— а у нас...

— Какое принято! — возмутился Егоров.— Это у этих вот... цуциков... принято!