Алмаз раджи, Собрание сочинений - Стивенсон Роберт Льюис (2014)

– Будьте добры, – вполголоса проговорил Флоризель, – сохраняйте полную тишину и укройтесь в каком-нибудь темном углу.

Офицеры и старик-доктор так и поступили. В последующие десять минут в Рочестер-хаус ничего не было слышно, кроме крысиного писка и возни за дубовой панелью. Наконец тишину нарушил пронзительный скрип дверных петель, а затем послышались звуки осторожных шагов на лестнице, ведущей в кухню. Тот, кто поднимался наверх, после каждой ступени останавливался, словно прислушиваясь, и эти мгновения мертвой тишины, казавшиеся бесконечными, вселяли глубокое беспокойство. Доктор Ноэль, хоть и производил впечатление человека бывалого, не мог совладать с собой: он тяжело дышал, его зубы скрипели, он то и дело переминался с одной ноги на другую и хрустел суставами пальцев.

Наконец кто-то коснулся дверной ручки с противоположной стороны двери. Ручка начала поворачиваться, издавая едва различимый скрежет. И вновь повисла мучительная пауза. Брекенбери увидел, как принц бесшумно подобрался, словно готовясь к прыжку.

Дверь отворилась, на пол упала полоска света. Возникшая на пороге фигура неподвижно застыла. Это был рослый мужчина крепкого сложения, в руке у него поблескивал нож. Несмотря на полумрак, было видно, как поблескивают его зубы, потому что рот злодея был полуоткрыт, словно пасть охотничьей собаки, делающей стойку. Этот человек, очевидно, недавно оказался в воде – с его мокрого платья на пол падали крупные капли.

В следующее мгновение убийца переступил порог. Послышалось стремительное движение, сдавленный крик, короткая борьба, и прежде чем полковник Джеральдин успел прийти на помощь, принц уже держал обезоруженного злодея за горло, прижав его коленом к полу.

– Доктор Ноэль, – приказал он, – будьте добры, зажгите лампу!

Передав пленника Джеральдину и Брекенбери, принц пересек комнату и остановился спиной к камину. В свете постепенно разгоравшейся лампы офицеры заметили, что лицо принца приняло необычайно суровое выражение. Перед ними был не прежний беззаботный Флоризель, а разгневанный и грозный принц Богемский. Горделиво вскинув голову, он обратился к президенту Клуба самоубийц:

– Ну что ж, сэр, вы расставили вашу последнюю ловушку и сами угодили в нее! Скоро рассветет, и наступит ваше последнее утро. Вы только что переплыли Риджентс-канал – это ваше последнее плавание. Знайте же, что ваш старый сообщник доктор Ноэль не только не предал меня, а отдал мне вас для расправы. И могила, которую вы сегодня вырыли для меня, примет, по воле Господа, ваше бренное тело. Станьте на колени и молитесь, сэр, если только еще способны молиться, поскольку жить вам осталось недолго. Высшему судье надоели ваши бесконечные преступления!

Негодяй не ответил ни жестом, ни словом, но продолжал стоять, опустив голову и злобно уставившись в пол, словно боялся поднять взгляд на принца.

– Господа, – продолжал Флоризель самым будничным тоном, – этот человек долго ускользал от меня, но теперь, благодаря доктору Ноэлю, он окончательно в наших руках. Повествование о его злодеяниях заняло бы слишком много времени, которого у нас нет. Если бы в Риджентс-канале текла одна лишь кровь погубленных им жертв, то он вымок бы не меньше, чем сейчас. Даже в подобном деле я хочу сохранить достоинство. Но судите сами, джентльмены, речь идет, собственно, не о дуэли, а о казни, и предоставить преступнику выбор оружия было бы неуместной церемонией. Я не имею права рисковать своей жизнью в таком деле, – продолжал он, открывая футляр со шпагами. – Пуля летит на крыльях случая, и подчас самый скверный стрелок может победить искусного и отважного противника. Поэтому я решил остановить свой выбор на шпагах. Надеюсь, вы одобрите мое решение.

Как только Брекенбери и майор О'Рук, к которым обращался принц, выразили одобрение, он крикнул президенту: