Проявив больше интереса к общению с людьми на тему культов, Джессвел стал замечать, что чуть ли не каждый третий его собеседник был частью какого-нибудь еретического сообщества. Не все из них были так радикально настроены, как секта Ондру, не все из них в целом были заняты какой-то деятельностью, существовали и такие, которые имели лишь одну цель — дать людям ощущение опасного приключения и какого-то невероятного таинства, которым можно щеголять перед друзьями, удовольствие, конечно, было не бесплатное. Так даже среди культистов произошел раскол. Культисты реально существующих богов или идей клеймили сектантов мошенниками и вредителями, что забирали себе людей, которые могли бы стать частью более ценных и деятельных культов. В глазах же Джессвела это выглядело, как возня паразитов.

Но паладин не предпринимал попыток пресечь все это мракобесие. Его сковывал страх за Хьолу. Он даже начал подозревать, что его подруга, могла быть уже мертвой, а его просто дурят, чтобы он не делал глупостей, и пока он регулярно посещает логово культистов, его будут медленно, но верно склонять на их сторону. Проверить свою гипотезу он никак не мог, так что продолжал терпеть это безобразие.

Терпел он около месяца. За это время он весь изнервничался и за Селирест, и за орден, и за Хьолу. Когда же к нему наконец-то пришло известие, что его подругу вытащили из плена, он просиял и помчался к ней. Но эта встреча была далеко на такой радостной, как Джессвел себе представлял.

Он ожидал, что Хьолу держали в плену порядочные люди, которым она просто мешалась, и они заперли ее в комнате, словно провинившегося ребенка. Но явившись в логово культистов, куда доставили паладиншу, он увидел в постели замученную и истощенную девушку, которую нельзя было оставить без надзора целителя.

Джессвел упал на колени у ее кровати, сокрушенный сожалением о ее участи. Хьола была рада видеть его, но смогла выразить это лишь взглядом. Джессвел же заплакал, склонившись над ее постелью.

Ему не верилось, что люди, которых он считал союзниками, сделали подобное с близким для него человеком. Не суд, не официальное тюремное заключение, ее просто похитили и пытали где-то в застенках инквизиторской резиденции. Зачем, почему?! Все эти вопросы Джессвел начал задавать лишь после того, как Хьола начала поправляться.

Целители и алхимики из секты Ондру были выдающимися мастерами, хоть порой и преступали законы церкви в своих методах, за пару недель они вернули Хьолу к прежнему виду, какой и запомнился Джессвелу в день их последней встречи. Но шрамы, оставшиеся на ее душе, лечению, увы, не подлежали, и Джессвел, как лучший друг, знавший Хьолу с детства, видел их, и от них было никак не отвернуться.

Поправившись, Хьола поведала другу, насколько на самом деле в Селиресте все плохо. Она начала с того, что пыталась понять, почему орден паладинов вымирает, и никто, казалось, не собирался его спасать, даже Селья. Она выяснила, что вымирание ордена паладинов, это сущая мелочь и лишь следствие всеобщего гниения, которое, как это водится, началось с головы.

Главой ордена паладинов внезапно стал древний маразматик, который грезил о временах былого величия. Это произошло буквально сразу после отъезда Джессвела из Сели-Ашта. Джессвел даже не был в курсе, потому что никогда не интересовалсяделами высших чинов. А полубезумный старик пришел к главенствующему месту в ордене, грубо сместив с этой должности предыдущего человека, который был, по сути, ставленником инквизиции.

Хьола узнала, что ей вовсе не померещилось, будто инквизиция постепенно расшатывает орден. Они действительно делали это целенаправленно на протяжении уже многих лет. Хьола была не первой и не единственной, кто доставлял инквизиции проблемы. Паладины стали одной из самых неприятных заноз, которая мешала инквизиции в их восхождении к тотальной власти в Селиресте.