— Мне рассказали, — Линдон дружески хлопает меня по плечу, — я вас послушал, джентльмены, и признаться, сильно удивлён. Очень сильно…

Держу в поле зрения лица казахской стороны. Это нетрудно, почти все они располагаются напротив нас. Ликование прячу глубоко в себе. Казахи смотрят на Линдона именно так, как мы ожидали. Снизу вверх. И не потому, что он гигантского роста, хотя, возможно, и это не последнее дело. Он — американец, настоящий, бляха, со звёздно-полосатым (внутри, снаружи он синий) паспортом. Где только Юна такого нашла?

— Сначала объясните, кто вы, мистер Крейн. Подозреваю, не все знают, — вмешиваюсь в его спич.

— О, Вик! Думаю, что знают. Но, как скажешь.

Линдон говорит по-английски, по-русски он никак, а о существовании казахского узнал только пару дней назад. Впрочем, все или почти все присутствующие знают английский.

— Я — полномочный представитель фонда, финансирующего проект Вика Колчина, его космическое Агентство. Название фонда и соответствующие документы я вашему высокому руководству представил. Назвать его открыто не могу по некоторым причинам. Вы должны их понять. В последнее время политическая обстановка в мире сильно осложнилась, большой бизнес переживает не лучшие времена, а работать надо. Мир, и Запад в частности, неоднороден. Наш консорциум силён, очень силён каждым своим членом, но мы не всемогущи. У нас есть мощные конкуренты, которые будут рады помешать нам любым способом. Поэтому даже ваше руководство не знает конкретно, какие корпорации объединены нашим фондом. Скажу только одно: деньги очень большие. Даже для России заметные, а для вашей республики просто гигантские. И они могут к вам прийти.

По казахским рядам проносится оживление.

— Однако я разочарован. Я полагал, что ваша республика, хоть и совсем молодая демократия, однако, уже успела набраться опыта и ориентируется в правилах и подходах масштабного международного бизнеса. Не могу отделаться от мысли, что вы не понимаете чего-то важного.

Казахи напряжённым вниманием начинают напоминать сурикатов, стоящих на страже своего племени.

— Сначала скажу о своих впечатлениях стороннего наблюдателя. Мне абсолютно ясно, что Роскосмос уходит с Байконура. Сами русские этого особо не скрывают. Это их стандартная политика в последние десятилетия. Они обошли в своё время газопроводами Украину, объехали прибалтийские порты, точно так же поступают и с вами. Уже построены и действуют космодромы помимо Байконура. Разве вы об этом не знаете?

Слегка потешаюсь про себя. Казахи переглядываются так, будто только сейчас услышали об этом.

— Как поступает большой бизнес? К примеру, приходит в какую-то страну и предлагает построить морской порт или аэропорт. А местные власти вдруг говорят, что сначала надо заплатить за то, за другое и протягивают руку, — Линдон показывает ладонь кверху, жест попрошайки. — Что делает бизнес? Он разворачивается и уходит. И глупые аборигены остаются без рабочих мест, без потока товаров, без ручейка пошлин и налогов.

— Большой бизнес может и революцию в небольшой стране устроить, — негромко, но слышно добавляю я.

Линдон грохочуще смеётся и грозит мне пальцем: «Не шали, Вик».

— Нет, друзья мои, мы не должны вам платить за то, что будем развивать ваши территории, давать вашим людям работу и оживлять вашу экономику. Это вы должны сделать нам заманчивое предложение и создать условия для плодотворной работы.

— Вы собираетесь привлекать граждан Казахстана для строительства на Байконуре? — заинтересовывается казахский министр промышленности (вроде).

Переглядываемся. Линдон кивает на меня.