Стреляющие камни - Александр Щелоков (2007)

Второй мадьярин — такой же пьяный и безрассудный, вместо того, чтобы выказать стремление к замирению, выхватил из кармана нож и выщелкнул выкидное лезвие. Выдвинув вперед руку, вооруженную стальным жалом, он встал поперек дороги, преградив Тесле путь.

— Давай, — сказал он довольно внятно по-русски. — Давай, товарич!

Тесля перехватил его руку жестким хватом, левой ногой нанес удар в промежность, рванул кисть с ножом влево, и его противник вкатился лбом в стену дома.

Где-то рядом громко закричали. Послышался топот. Должно быть, бежали на помощь своим. Тесля не успел опомниться, как рядом притормозила новенькая «тойота», распахнулась дверца и кто-то за руку потащил его в машину.

— Вам отсюда надо уехать, — с некоторым акцентом произнес венгр по-русски. — Здесь будет сейчас много хулиганов.

— Кёсоном, — поблагодарил Тесля по-венгерски.

— Нем бай, — засмеялся венгр. — Пустяки.

Он тронул машину и поддал газу. Запели шины, срываясь с места.

Круто свернув направо, венгр сказал:

— Я просто отдаю долг.

— Вы мне ничего не должны, — удивленно возразил Тесля.

— Я отдаю долг русским. Это важнее.

— За что же?

— В пятьдесят шестом году мне было пятнадцать лет. Что в таком возрасте думают и делают мальчишки, объяснять не надо. Верно? В Будапеште в разгаре было восстание. Стреляли. Я тоже достал автомат. Не «Калашников», нет. ППШ. Так? Пистолет-пулемет Шпагина. Я верно помню? И пошел воевать с русскими. На улице Ракоци увидел разбитый дом. Ромок. Как это по-русски? Огрызки?

— Развалины, — сказал Тесля.

— Точно, развалины. Там сделал позицию. В пятнадцать лет ребята знают, как это делать, лучше, чем в двадцать, когда сами становятся солдатами. Я ждал. Потом от вокзала Келети появились русские. Я, как это сказать? — да, прицелился. И стрелял. В офицера. Не попал очень близко. Офицер прыгнул ко мне. С пистолетом. Я испугался. Сильно. Понимаешь? Даже из моего крана вода пошла. Он мог меня убить. Это было его право. Верно? Он не убил. Он надрал мне уши. Так можно сказать? Очень надрал. Ухо долго было красное, потом синее. Я был злой. Если бы он меня убил — я бы стал герой. Хёш. Так верно? Он не убил. С красным ухом никому даже сказать не мог, что делал, что со мной случилось. Потом шло время. Я понял — это мое счастье, что я живой. Я понял, что у меня долг перед русским офицером. Он был просто человек, в которого я стрелял. И я сказал: «Сабо, ты теперь должен русским. За тобой долг». Так он за мной и числился. Сегодня я с русскими в расчете.

Тесля засмеялся.

— Вам не кажется, Сабо ур, — он употребил венгерское выражение — господин Сабо — что долг понятие сложное? Вы сочли себя должником перед русским офицером, теперь русский офицер должен думать, что он ваш должник. А не лучше ли людям просто относиться друг к другу по-человечески, даже если они не обременены взаимными долгами?

— Вы хитрец, — засмеялся Сабо.

Он довез капитана до вокзала Дели, проводил до вагона.

Тесля вернулся в гарнизон, но докладывать о происшествии никому не стал. О случившемся командиру полка стало известно из других источников. Оба нападавших попали в больницу. И хотя они были известны милиции как отъявленные хулиганы и дебоширы, но это были свои, мадьярские хулиганы, и делу придали официальный ход.

Вызвав Теслю «на ковер», командир полка сразу стал орать:

— Что ты там наломал, медведь? Дерешься на улицах, а командующему войсками ноты из Министерства иностранных дел шлют. Ты понимаешь, чем мне это грозит?!

— Виноват, товарищ полковник, но ваши проблемы меня не касаются. Я не груша в боксерском зале, в которую каждый может ткнуть кулаком, не получая при этом сдачи. И уж тем более — не плевательница. Я — офицер. Об этом говорят знаки различия. Они дают мне право защищать свою честь и достоинство всеми доступными способами. Потому что честь офицера — это честь государства, которому он служит.