Второй кощей - Дмитрий Билик (2025)

Я сам не понял, как подскочил к нему и обнял. Да так, что леший стал удивленно покряхтывал.

— Да будет тебе, будет, — сначала словно бы сопротивлялся главный над лесной нечистью, да потом все же успокоился.

Даже сам обнял меня. И от его руки пошло такое тепло и спокойствие, что не хотелось никуда уходить.

— Силен стал, почти кощей. Думал, спину сломаешь. Зачастил, смотрю. Не к ларю ли опять?

Я отрицательно помотал головой. И только теперь голос лешего из шутливого стал серьезным.

— Глаза-то я смотрю на мокром месте. Что такое, муторно на душе?

— Муторно, — признался я.

— Ну так садись рядом, рассказывай.

Он мягко отодвинул меня от себя и плюхнулся на поваленный ствол дерева. Которого точно здесь не было еще минуту назад.

— Как понять, правильно ты делаешь или нет?

— Ох, Матвей, вот не соскучишься с тобой, — усмехнулся леший. — То ты сам говоришь, что все знаешь и умеешь. То приходишь с такими вопросами. Да разве можно понять? Каждый человек или нечисть, если уж совсем не пропащий, всегда думает, что поступает правильно.

— Так ли уж каждый?

— Каждый. Даже взять того же Большака. Думаешь, он от злобы такой? Да нет, воспитали подобным образом. И то Большак считает, что для своих чертей он добрый батька. И даже если худо с ними поступает, то лишь для того, чтобы уму-разуму учить. Это что за невидаль такая, черная внутри?

— Слойка с маком.

— Вкусная какая. А то ты все крендели, да крендели. Я уж и сказать тебе стесняюсь, что приелись они мне.

— А что делать, если я точно знаю, что мой поступок будет плохим?

Леший усмехнулся, утерев рот:

— Вот скажи, часто плохой человек себе подобные вопросы задает? Вот то-то и оно, что нет. А ты, смотри-ка, даже страдаешь. Сдается мне, на распутье ты находишься. И не знаешь, в какую сторону пойти. Но я тебе так скажу — я много рубежников повидал. А такого как ты, первый раз встречаю. Может, и ошибаюсь. Вдруг вскружит тебе хист голову. Собьет с пути. Однако пока до этого далеко. Сколько бы рубцов ты ни получал, а все равно человеком остаешься.

Я тяжело вздохнул.

— Ну, если тебе так тяжко на душе, ты расскажи. Глядишь, и правда советом каким помогу. Все-таки опыт какой-никакой у меня есть.

Мне будто только того и надо было, поэтому я сразу стал говорить. С самого начала — про Васильича, его сына, судьбу Фекоя, полукриминальное дело, которое будто бы само подвернулось. Леший слушал внимательно, перебив всего лишь раз. И то ради того, что поинтересоваться, с какой начинкой пирожок.

— Стяжательство и татьба — это, конечно, дело дурное. Я подобное не приветствую. Однако как сказал ты про сына и отца, у меня сердце кровью облилось. Знаю я, что такое детей терять. Пусть давно это было, да и детки не мои, чужие. Сам понимаешь…

Я молча кивнул.

— Что до нечисти, так ты по поводу вэтте не переживай. Эти хуже чертей, тоже клейма ставить негде. Только если черти народ простой, бесхитростный, чухонцы все наперед считают. Вот ты говоришь, с тобой они всегда честно себя вели. Так то лишь для собственной выгоду. И запомни, вэтте в убыток никогда торговать не будут. От тех артефактов они не обеднеют. Единственнее, будь осторожен. Не верю я, чтобы они свои вещи просто так без надзору оставили.

— Про это я уже думал.

— И после аккуратнее будь. У них много людей и нечисти. Продавать надо лишь проверенному торговцу. А я, слышал, у тебя проблемы в Выборге с этим.

— Ты-то откуда знаешь?

— Земля слухами полнится. К воеводе вэтте, конечно, не пойдут. Но все же, поберегись. Лишним не будет.

Вообще, про то, куда сбывать шкуру еще неубитого медведя, я даже не думал. Пока остановился на моральных угрызениях совести.