Второй кощей - Дмитрий Билик (2025)

Он бы мог еще все простить. Включая капающую с груди кровь. Однако Святослав отказывался прислушаться к голосу разума. Крон медленно, вдоль стены, добрел до выхода, но тут обнаружил неприятную новость. Великий Князь закрыл проход, не собираясь выпускать его отсюда.

— Осколок! — повторил он.

— Нет, — твердо сказал Вредитель.

И тогда Святослав ударил вновь. Даже по немногочисленным деталям было видно, что правитель не готов к мощи, какую давала кощеевская сила и фамильная энергия, которой здесь оказалось подчинено все. Ногти на опущенной в печать руке потрескались и расслоились, кожа сморщилась и потемнела, некогда красивое и гордое лицо осунулось, заострилось.

Но и эффект превзошел все ожидания. Зазубренная стрела или нечто, напоминающее знакомое заклинание, пробило щит, и плечо крона взорвалось болью. Словно по нему ударили чеканом и раздробили на части.

Кто знает, будь мука не такой сильной, может, крон попробовал бы сдержаться. Или, если бы Алексей внезапно не вспомнил прошлый раз, когда его щит смог пробить собрат по Ордену, удалось сохранить хладнокровие. Однако теперь, на рефлексах, не думая о последствиях, Вредитель ударил наотмашь. Своим излюбленным Кровавым штормом, благодаря которому получил так много новых рубцов. И прозвище.

Вот только боль не улеглась. Напротив, она стала ярче, глубже, будто заполняя крона полностью. Потому что он нарушил клятву. Он атаковал того, кому обязался служить.

Рубежному договору было все равно, как и при каких условиях ты его нарушил. Важна только суть. По идее, ему надо было стоять и ждать, пока сумасшедший Князь не убьет его. Смиренно сносить все невзгоды принесенной клятвы. А не противиться ей.

Теперь Вредитель чувствовал, как тело меняется. Ломались и срастались снова кости, превращая его в мерзкого уродца. Завязывались узлами мышцы так, что он больше не в силах был поднять конечности. Осыпались волосы, кожа покрылась глубокими кровавыми язвами, рвались фасции, трещали сухожилия. Некогда широкая река хиста истончилась, грозя и вовсе высохнуть.

И это еще Великий Князь был жив. Алексей Вредитель видел, как тот судорожно сучит ногами и руками по полу, как из развороченной груди бурными толчками уходит кровь. Его растерзанная плоть изгибалась колесом, словно под разрядом дефибриллятора. Если бы не хист, Святослав был бы уже мертв. Теперь ничто не в силах его спасти. Крон знал свое дело.

Вредитель думал недолго. Считанные секунды. Ему даже на мгновение пришла милосердная мысль добить правителя. Вот только разум воспротивился.

Как долго он будет сам жить после смерти Князя? Неизвестно. Важно лишь, что сейчас надо убираться отсюда. Никто не станет сразу пытаться понять, что произошло. А единственный способ, чтобы совершить подобное, лежал у него на Слове.

Осколок словно сам лег в руку, приятно холодя ладонь. Хист с интересом потянулся к источнику невиданной энергии. А когда Алексей позволил, жадно слился в единое целое с Осколком.

Крон выпрямился, чувствуя, как силы возвращаются к нему. Разогнулся, разминая будто одеревеневшие члены, а затем рванул к выходу. Защита, которую прежде держал Князь и которая ранее не давала вырваться, разлетелась на части. Словно бульдозер на полном ходу снес небольшую преграду. Он рванул наверх, пробежал все коридоры и комнаты, желая как можно скорее покинуть это место.

Единственное, что заставило Алексея Вредителя вжать голову в плечи уже на выходе — душераздирающий крик Святослава. Крик рубежника, который не в силах никому передать свой хист. Промысел, терзающий погибающее тело.

Проклятие нарушенного договора сдавило виски, руки задрожали, но Осколок пока работал на славу. Он продолжал сохранять жизнь и силу в кроне. Что будет дальше, Алексей Вредитель пока сам не знал. Сейчас надо лишь выбраться наружу. И оказаться подальше отсюда. Кто знает, вдруг действие нарушенного договора на расстоянии станет не таким сильным? И ему удастся выжить.