Земли Ордена - Михаил Игнатов (2025)

Спустя вдох он вышел из невидимости уже в середине толпы, вздёрнул на ноги какого-то тощего дылду и негромко спросил его:

— Это кого ты назвал отродьем? Нашего главу?

— Я-я-я? — сдавленный голос тут же сменился воплем. — А-а-а! А-а-а!

Я покачал головой и спросил старика-безумца:

— Собрат-идущий, не находишь, что младшие сейчас совершенно никудышные? Ну сломали тебе ногу, к чему так орать? На этот крик только сбежится новое зверьё.

— Да-да-да, — закивал старик-безумец. — Мой учитель запрещал орать даже под зельем лечения.

Конечно же, дылда нас не услышал и продолжил орать:

— А-а-а! — правда, уже через пару вдохов Пересмешник перехватил его за горло, и крик сменился хрипом. — Хр-р-р…

Пересмешник же принялся озираться. Держа хрипящего над собой на вытянутой руке, с жутким оскалом на лице он производил впечатление: ближайшие начали пятиться от него.

Пересмешник же добавил веток в костёр их страха:

— Тут вспомнили про зверьё. Я вас обрадую — я уже здесь. Если кто не знал, то я бывший Зверь, которого глава спас. Я Иглобрюх, и лучшей наградой для меня является разрешение вспомнить старые привычки и сожрать чьи-нибудь мозги. Надеюсь, вы сегодня порадуете меня? А то на вашей человеческой еде ноги протянуть можно.

Во даёт. Вино с Седым даром не проходит, правда, Седому бы больше язык за зубами держать. Историю Пересмешник явно не на пустом месте придумал.

Разумеется, я не стал ничего опровергать. Зачем? Пересмешник хорош. Я просто толкнул новую волну силы, снова сбивая всех с ног. Всех, кроме старика-безумца, Пересмешника и хрипящего в его руке дылды.

Бывший орденец, давно стоящий у моего плеча, снова радостно рявкнул:

— Встать! Приветствовать главу!

Спустя два вдоха я оглядел спины передо собой и кивнул:

— Для первого раза сойдёт. Что же, теперь, когда вы правильно приветствовали меня, я повторю вопрос вашего старшего. Что здесь происходит и почему вы не на работах?

На этот раз я знал, на кого смотреть и заметил переглядывание, а затем голос подал ещё один бесстрашный, и снова не лысый.

— Глава Ирал, — он не только подал голос, но и склонился в приветствии. Глубоко, почтительно, тщательно приложил кулак к ладони. Правда, затем всё испортил. — Мы не очень сильны, наше Возвышение тоже невысоко, а работаем мы много, устали. Три недели пашем на улицах Истока, глава Ирал. Решили вот сегодня день отдохнуть. Глава! — поспешно вскинул руки наглый. — С утра мы работали, спросите хотя бы вот этого, — кивнул он на бывшего орденца.

Пересмешник отбросил стонущего и исчез, появившись уже возле наглого. Во всяком случае так должно было показаться всем этим слабакам, которые не могли различить его движений.

— Что я слышу? — изумился Пересмешник, буквально рыча эти слова в ухо наглому. — Ты поработал половину дня и устал? Что за слабаки вы, родившиеся человеками?

Наглый сбледнул, втянул голову в плечи, но упрямо повторил:

— Сегодня отдохнём, глава, завтра на работы.

Я покачал головой:

— До сих пор поверить не могу в то, что вижу. Когда я начал Возвышение, то учителя отсыпали нам, Закалкам, плетей, если мы недостаточно быстро вскакивали при их появлении. Вы же, всего лишь Воины, дерзите и ставите условия мне, Предводителю, главе целой фракции. В чём причина подобного безумия?

Я поднял руку, выпуская духовную силу. Грязная, с отколотым краем чашка из дешёвой глины, которой я не видел со времён Первого пояса, взвилась в воздух из пыли и прыгнула ко мне в ладонь.

Я втянул носом воздух, ощущая, как перекашивает в гримасе лицо от знакомого кислого запаха. Уронил чашку под ноги, наступил на неё каблуком, перемалывая в пыль.

— Что за жуткое пойло вы тут глотали, чтобы набраться храбрости для подобного?