— Но это, вроде как, в прошлом. Ты давно уже покинул те деревни.

— Разве? Как по мне, суть не изменилась. Я снова в редком месте Древних, снова ищу те кусочки старой жизни, которые могу использовать. Только складываю сейчас из них свой город, свою фракцию и своё Возвышение.

Изард неожиданно улыбнулся.

— А вот это было красиво, — похвалил он меня. — Ты не безнадёжен. Впрочем, что у тебя хорошо подвешен язык, я убедился ещё в первый раз, но всё равно, ты сейчас использовал красивую метафору, вложив в неё даже двойной смысл, а значит, ты не безнадёжен.

Я чуть приподнял бровь. Чего? Метафора? Двойной смысл? Я и не знаю такого слова, а уж тем более не вкладывал никаких двойных смыслов в свои слова. Вот уж плохо быть чересчур умным — сам себя обманешь. Впрочем, большего я себе не позволил. Я чуть успокоил свою злость, Изард удачно приглушил своё безумие, и довольно с меня. Седой прав — не то место, и не то время, чтобы показывать норов.

Дух Изард тем временем резко сказал:

— То, чем ты, да и, видимо, все вы пользуетесь, извращённое понятие. Точно так же, как и с обучением игре на цине, суть пути к Небу начинают объяснять с раннего детства, изучая труды мудрецов. Я не могу вернуть упущенных тобой лет, поэтому постараюсь рассказать кратко и понятно, чтобы усвоить мог даже собиратель камней.

На это я ответил только благодарным кивком. С самого первого трактата, заумного, непонятного, добытого с тел старейшин Морозной Гряды, в котором неизвестный мне идущий словно соревновался с кем-то в том, чтобы как можно запутанней рассказывать простые вещи, я терпеть не мог эти трактаты мудрецов. Если дети Древних с детства год за годом их изучали, то могу им только посочувствовать.

— Да, на пути к Небу могут встречаться так называемые преграды, но суть пути к Небу — это не преграды, а испытания, которые дарует идущему Небо. Каждое испытание меняет идущего, даёт ему возможность стать сильней, и только от самого идущего зависит, сумеет ли он получить выгоду от испытания, — Изард вздохнул и спросил. — Это ясно?

— Вполне, старший, — тут же кивнул я. — Если идущий силён, подготовлен, то преодолеет испытание.

— Нет!

Недовольство духа вновь зазвенело струной, разошлось от него ударом воздуха, который качнул небесные травы вокруг нас. Сам Изард ожёг меня злым взглядом и снова схватился за виски. Посидев так три вдоха, опустил руку и процедил:

— Сила здесь ни при чём. Разве может человек знать суть испытания? Идущий должен знать лишь одно: каждое испытание несёт ему выгоду, и только от него самого и его настроя зависит, сумеет ли он эту выгоду извлечь.

— Но этапы…

— Не своди всё к банальным этапам Возвышения! — оборвал меня Изард. — Жизнь идущего состоит не только из них. Не только из создания средоточий и открытия узлов состоит путь идущего. Это начало, самое простое, что на нём есть. Удел детей, юнцов и юношей. Что ты будешь делать со своей жаждой этапов, когда дело дойдёт до самой важной части пути к Небу? Что ты будешь делать, вызвав первое Небесное Испытание? Что ты будешь делать, когда на тебя упадёт Молния самого Неба?

Вот за это я и ненавижу все эти заумные трактаты. И Изард тоже хорош — обещал говорить просто и понятно, а мне уже непонятно. Какого ответа он от меня ждёт? Что я буду делать под Молнией? Стискивать зубы и терпеть. Но Изард не отводил от меня требовательного взгляда и пришлось отвечать.

— Не знаю, — дал я честный ответ. — Никогда об этом не задумывался. Но там, куда ты меня зашвырнул в прошлый раз, я попал под бурю с огромными молниями и выжил под ней с большим трудом. Мне пришлось буквально за несколько сотен вдохов придумать способ противостоять молниями и повышать сродство со своей стихией, пока ещё цел.

— Опять ты сводишь всё к голой практике, — поморщился Изард. — Удар мечом сверху, встретить снизу. Удар снизу — подпрыгнуть.