Червь 2 - Антон Лагутин

Оказавшись во дворе, отца сразу потянуло к стойлам, где ютились корова и свинья. Ночью я подумал, что меня конкретно плющит. Я испугался, приняв происходящее за галлюцинации, вызванные моим недавним проживанием вблизи девичьего мозга. Ну кто его знает, как молофья может повлиять. Мало ли. Но когда я успокоился и понял, что с моим телом всё в порядке, я начал вслушиваться. Я точно слышал мычание и хрюканье, но ни это меня напугало. Меня напугало то, что я понимал их срач. Корове не нравилось, что свинья вечно ссыт и срёт в своём загоне, ну а свинья выдвигала аналогичные претензии корове. И вот, они пол ночи пытались выяснить, кто из них начал первым.

Пока я завтракал, животные молчали, но, когда отец потопал в их сторону, пластинка снова заиграла.

Вначале свинья пустила тугую струю мочи, а вслед за ней, корова навалила груду горячих лепёх. Я не удержался и прокричал:

— Свинья была первой!

Отец замер. Обернулся. Медленно спросил:

— Что?

— Свинья нагадила первой, — и зачем я это сказал?

Не знаю, что там подумал батя, но он отвернулся и пошёл дальше. Поравнявшись с загоном, он говорит мне:

— Как ты понимаешь, без Роже я не смогу… Как бы это сказать… — он начал подбирать слова, но я быстро понял, что за проблема нарисовалась в его жизни. — Я не смогу срезать с коровы мясо и при этом оставить её в живых.

Да ты даже и не попробовал!

— О да, я это прекрасно понимаю. И что ты хочешь от меня?

— Корову сегодня в любом случае придётся забить, — бедное животное, и он так это говорит, как будто это всё из-за меня происходит, — и мне бы хотелось, чтобы она, — тут он приблизился к корове и нежно погладил её по голове, водя ладонью между коротеньких рожек, — не испытывала боли. Три зимы кормила нас.

Ну ты еще зарыдай.

Своим огромным лбом он прижался к голове коровы и зарыдал, но так, чтобы я не слышал. Начинается! Здоровый мужик, а плачет как дитя.

Он шмыгнул носом, утёр низом рубахи лицо. Повернувшись ко мне, говорит:

— Поможешь, в последний раз.

Ну тут не поспоришь. Для коровы это точно будет в последний раз.

— А что я должна сделать? — ага, у меня уже получается использовать женский род!

— Ну… как ты всегда делаешь…

— Как я всегда делаю? — обожаю эту игру. Но я реально не знаю — как я это делаю!

— Инга, мне сейчас не до шуток.

Действительно? А я так не считаю. Мне кажется, что ты и не прекращал шутить ни на секунду. Ладно-ладно, надо помочь мужику в трудную минуту.

— Да я прикалываюсь, — говорю я, подходя к корове.

— Подожди, — говорит отец, — дай сперва вытащу её во двор.

Провозившись минуту, отец подвел бурёнку к столбу и накинул ей верёвку на шею.

— Всё, — говорит он, — можешь приступать.

Так… Как там это делала Роже — водила рукой, закидывала голову и что-то бормотала. Интересно, вот это бормотание имеет какой-то смысл или это побочный эффект от применения магии? Сейчас узнаем!

На блестящей влажной плёнке чёрного коровьего глаза виднелось отражение, в котором я вскинул руку над рогами и начал рисовать круги. Раздалось мычание, животное чуть дёрнулось. На землю вывалилась очередная порция навоза.

— Что ты делаешь? — раздалось откуда-то сбоку, а может быть и снизу. Я сразу и не понял, но голос звучал так, как будто говоривший держал металлическое ведро перед губами. Мне показалось, что говорил отец.

— Как что, — отвечаю я, — пытаюсь усыпить корову.

— Ты это с кем говоришь?

Открыв глаза, я вижу отца, уставившегося на меня с таким прищуром, что его глаза с трудом заметны между складок кожи.

— Это я всем говорю. Настраиваю себя на работу.

— Да, ну ладно. В прошлый раз ты молча всё делала. Приложилась лоб к корове и готово.

Точно! Я же помню эту историю.