Когда поднимались по лестнице в холл, мне показалось, что присматривается ко мне как-то слишком уж с подозрением, сказал ему с неохотой:

— Расслабься, я не шпион. Да, по мне видно, что не петербуржец. А мне сиволапость вообще-то весьма! Быть сиволапым среди утонченных аристократов… это круто!

Он усмехнулся, но, как мне показалось, с некоторой неловкостью.

— Да нет, я о другом. Ты ходишь в Щели, я чувствую, хоть и не говоришь. Рискованно, да, но я не о том…

— Ну-ну?

— Ты тогда ходил на проверку, — напомнил он, — насчёт магии… Новости есть?

Мы вошли в мой кабинет, но как только опустились в кресла, в комнату вошла стряпуха с подносом в руках, на нём две парующие горячим кофием чашки и горка сдобных печенюшек.

Он взглянул на меня с удивлением.

— Ты в самом деле… Как высчитал, когда я приеду и сяду за стол?

Я улыбнулся, взял чашку и чуть отпил.

— Насчёт магии говорил, определили… остатки каких-то зачатков. Сла-а-абеньких!.. Да и то, как потом оказалось, могу только создавать иллюзии. Правда, красивые.

Он тоже взял чашку, но всё так же внимательно и с заметной настороженностью всматривался в моё лицо.

— Слабенькие? Глориана говорит, очень впечатляющие!

Я поморщился.

— Фотографии и камера-обскура работают без всякой магии. Я, правда, добавил магии, получается красивше, но ты же сам знаешь, гордятся только боевой магией, да ещё немножко ценятся лекари. А магия иллюзий… это типа шута или клоуна.

Он смотрел на меня испытующе.

— Сожаления не вижу, или так хорошо маскируешься?.. Вадбольский, ты для меня как Ломоносов, что прибыл вот так же с Севера, дикий и неграмотный, а потом удивил не только Петербург, но и весь мир, делая открытия во всех сферах науки!..

Я улыбнулся, сделал большой глоток, цапнул пару печений.

— Понимаю, к чему клонишь. Спички понравились?

— Почти весь коробок сожгли, — признался он. — Я показал отцу, дяде, велели помочь тебе наладить массовое производство, если ты сам в этом уверен. А они помогут, если где возникнут затруднения.

— Прекрасно, — сказал я. — Технологию передам, список уже готов, какие станки купить, каких людей нанять.

Он пил неспешно и мелкими глотками, на лбу бороздки то появляются, то исчезают, наконец уточнил:

— Сам будешь заниматься или передашь на откуп?

Я помотал головой.

— Не знаю, ещё не думал. У меня дел выше крыши и без такой ерунды.

Он усмехнулся.

— В масштабах России это не ерунда.

— Ерунда, — возразил я. — Вот перевооружение армии — не ерунда, нужны железные дороги, а наше правительство хлебалом щелкает…

Он дернулся.

— Вадбольский! Так даже пьяные грузчики не разговаривают!

— Ладно, — сказал я. — Не щелкает, но и мух не ловит. Французская армия, немецкая и английская уже ускоренно перевооружаются, а это означает, нашу разобьют в первом же сражении.

Он отставил пустую чашку на стол, бросил взгляд на тарелку, где ещё осталось немного сахарного печенья, протянул с неудовольствием:

— Ну почему вдруг? Русская армия одерживает победу за победой! И все сокрушительные!

— Это турков бьёт, — напомнил я, — а если турецкие союзники, Англия и Франция, всерьёз ввяжутся в войну на её стороне? Они не вмешиваются пока что, вдруг Турция сама сумеет дать отпор.

Он пробормотал без всякой уверенности:

— В окружении Императора в такой поворот не верят.

— А если? — спросил я с нажимом. — Если высадятся в Крыму?

Он засмеялся.

— Шутишь? Зачем это им?.. Всего лишь поддержать Турцию?

— А чтобы закрыть нам выход к морю, — сказал я зло. — Представь себе захват Севастополя? Всё, превращаемся со стороны юга в сухопутную державу!

Он рассмеялся веселее, красиво запрокидывая голову.

— Ну ты даешь!.. Они что, забыли наших казаков в Париже?