Встала около шести утра, так и не найдя покоя. Не выдержав, я набрала номер Николая. Трубку он взял сразу, будто сам ждал звонка.

— Алина, новостей нет. Никаких. Стабильно тяжёлый, — его голос звучал хрипло, но спокойно.

— Спасибо, Николай Платонович, — выдохнула я, чувствуя благодарность даже за то, что он просто информирует меня. — Анна… с ним?

— Да. Но её в реанимацию не пускают. Мне новости сообщает не она, Алина, так что, если бы что-то изменилось — я бы знал. И тебе сообщил бы первой.

— Хорошо… — выдохнула я, крепче сжимая телефон.

Повисла короткая пауза, в которой только моё беспокойное дыхание нарушало тишину.

— Лин, — вдруг обратился он, уже совсем неформально, — клянусь тебе: он выкарабкается. Я знаю его. Он и не через такое проходил… Просто поверь мне.

Я знала, что он хочет только успокоить меня. Эти слова не были гарантией, скорее попыткой дать мне опору, хоть на мгновение. Но всё равно почувствовала, как боль, терзавшая меня всю ночь, вдруг стала чуть легче.

— Спасибо, — прошептала я, понимая, что большего он сейчас не может сказать.

— Лин… — Николай замялся, — если хочешь…. Если хочешь, я дам тебе отпуск. На тебе Кира сейчас.

— Нет, — едва сдерживая слезы ответила я, — нет. Я нужна компании сейчас. Нужно решать проблему с Марышкиными… и коллекция, сегодня привезу все эскизы на доработку….

На том конце телефона снова повисла пауза, но теперь она казалась тревожной.

— Лин, — наконец произнёс он, — сегодня в компании появится Борис… со всеми вытекающими.

Сердце дрогнуло. Эта новость будто обрушилась на меня, добавив к и без того тяжёлой ситуации новый слой напряжения.

— Борис? — повторила я, стараясь говорить спокойно, но голос дрогнул.

— Да, — подтвердил Николай, и я почти почувствовала его горькую усмешку. — Анна настояла. Приняла сделку: Кира остаётся, типа, у меня, а Боренька получает доступ к компании.

Я ошеломлённо замолчала, не веря своим ушам.

— Что? Вы серьёзно? Она променяла Киру на… — я запнулась, чувствуя, как злость и разочарование накрывают меня.

— Увы, Алин… — его голос стал тише, почти извиняющимся. — Я сам охуел. Наталья в шоке. Анна, кстати, настаивала, чтобы я тебя уволил.

Эти слова ударили ещё больнее, но Николай тут же добавил:

— Но я этого не сделал. Не собирался и не собираюсь. Ты мне нужна в компании, Лин. Ты это знаешь. Но, сама понимаешь, теперь этот мелкий говнюк покоя тебе не даст.

— На зубах продержусь, — горько покачала я головой, глядя как за темным окном тихо кружатся снежинки. — Даниил…. Должен вернуться к работающей компании, а не к руинам. Николай Платонович, я что-нибудь придумаю с заказом Марышкиной. Убьюсь, но придумаю!

— Главное время потяни…. Устрой с ней переговоры, не знаю, уточни детали… Я пока замену камню ищу…. Что-нибудь придумаем.

По дороге на работу завезла Киру к Зое, которая предложила нам пожить у нее. Ничего подруга мне говорить не стала, просто крепко обняла нас обеих и забрала у меня девочку на день, пообещав присмотреть за моей подопечной.

На душе стало чуток спокойнее — мне не хотелось оставлять Киру одну. Но с Зоей ей будет спокойнее днем.

На работе атмосфера была тяжёлой, почти похоронной. Уже в холле я почувствовала витающее напряжение, густое, как густой осенний туман. Люди ходили мимо молча, опустив головы. Сотрудники не улыбались, старались даже не смотреть друг на друга, словно лишний взгляд мог стать поводом для подозрений или конфликтов.

Но самое неприятное ждало при виде их реакции на моё появление. Многие, увидев, сразу отворачивались, не желая даже поздороваться. Они старались избежать встречи, будто на мне было выжжено клеймо.

Все понимали: ситуация изменилась. И теперь я была тем человеком, от которого лучше держаться подальше. Я стала для них символом нестабильности, чужой в этой игре, первой кандидаткой на то, чтобы «пойти под топор».