— Спасибо, Ань, я понял. — коротко ответил он, и связь прервалась.

Не успела я перевести дух, как на плечи опустились горячие руки Лики, которая с нескрываемым восторгом потрясла меня.

— Умница, Ань! — воскликнула она, её голос звенел торжеством. — Просто умница! Вот теперь-то всем станет понятно, кто ты есть!

— Ух, — выдохнула я, чувствуя, как кровь прилила к щекам.

— Ты хоть понимаешь, как они все сейчас напуганы? — Лика не переставала веселиться. — Эх, знаешь, я рада, что у Даньки сердце прихватило. Все резко сбросили масочки. Вот он тебе — реальный расклад. Пошли в ножки кланяться, в дружбе заверять.

Она села напротив меня, сверкая глазами, и чуть качнула головой.

— Нет, — выдохнула она чуть тише, словно сама себя осаживая, — какие же сволочи всё-таки. Когда он тебе о разводе сказал, когда мордой об стол возил — никто не заступился. А тут всё резко поняли, куда ветер дуть стал.

Я опустила взгляд, не зная, что ответить. Слова Лики звучали жёстко, но в них была правда. Как только Даниил оказался в больнице, всё вокруг начало меняться, словно люди наконец увидели меня не как «его жену», а как реального игрока. И мне это нравилось. Даже если я не могла в этом признаться вслух.

— Смотри, подруга, какой расклад вырисовывается, — продолжила Лика, сверкая глазами. — Если даже Данька и оправится, то на восстановление ещё куча времени уйдёт, а ты всё это время будешь рядом с ним. Чтобы понял, козлина, кого на пизду променял.

Я невольно вздрогнула от её прямоты, но Лика уже не останавливала себя.

— Боря будет в компании находиться. А потом, может, и возглавит. Такие приступы, Ань, — они ведь даром не проходят. А если Данька помрёт… — она сделала паузу, явно следя за моей реакцией, — ты по-любому хозяйкой станешь. Поняли, просчитали. Молодцы.

— Не говори так, Лик, — попросила я тихо, не поднимая глаз. — Всё с Даниилом будет хорошо.

— Ой, да ладно, будет-будет, — проворчала она, махнув рукой. — Ты только держись. Главное, что у тебя есть сейчас — это сила. Ты в этот момент самая важная фигура. Поняли они это или нет, но тебя с доски не убрать. А Кира и сама домой вернётся, вот увидишь. Не вечно же ей с этим Колей жить…. Так что, ты молодец, что согласилась на такие условия.

Я невольно улыбнулась словам подруги, впервые в жизни ощущая, что стала не пешкой, а фигурой.

27. Алина

Ночь не принесла никакого отдыха. Когда Кира уснула, наплакавшись, я осталась одна в тишине, глядя на отблески электрического света за окном. Пыталась отдохнуть, но как только проваливалась в короткий, тревожный сон, тут же просыпалась с ужасным чувством паники, которое сжимало грудь.

Вставала с дивана, на котором разместилась рядом с Кирой, ходила из угла в угол, словно движение могло унять беспокойство. Потом снова ложилась, чувствуя, как ткань подушки медленно пропитывается слезами. Сон, когда он всё же приходил, не приносил облегчения. Вместо покоя он показывал мне картины прошлого, наполненного светом рядом с Даниилом, или непроглядный мрак будущего, от которых становилось только страшнее.

Снова и снова я брала в руки телефон, справедливо полагая, что, если бы с Дани что-то случилось, нам бы сообщили. Впрочем, от Анны можно было ожидать любой пакости, но я всё-таки надеялась на Николая. Он бы не позволил оставить нас в неведении.

Откладывала телефон, а потом тут же снова брала его в руки, пролистывая фотографии, которые отправляла мне Кира. На них был он. Спокойный, уверенный, сильный. И я не могла поверить, что этот человек сейчас борется не просто за здоровье, но за жизнь.

О, если бы я могла отдать ему хоть часть своей силы, хоть немного от своей молодости, своего времени… Но всё, что мне оставалось, — это тихо молить все силы этого мира, чтобы он выстоял, выдержал. Чтобы он вернулся.