Невеста сумеречной Тени - Мари Дюкам (2024)

В утро торжества не могу найти себе места. Одетая в одно из самых своих скромных платьев с высоким воротом и длинными рукавами, я жду, когда нас пригласят в экипаж, а пока меряю шагами гостиную. Эмиль ещё пару часов назад отбыл в императорский дворец, поэтому мы окажемся на Харском поле раньше него. Тревожное чувство, сродни тому, что мучило меня в день нападения проклятого, не оставляет с самого пробуждения. Успокаиваюсь глубоким размеренным дыханием, но беспокойные мысли всё равно крутятся в голове.

Наконец, подают экипаж. Вместе с другими многочисленными открытыми колясками, полными наряженных леди и лордов, мы направляемся за город.

Ещё не доезжая до места праздника, замечаю, как много народу идёт на поле. Пешком, на телегах, в каретах — людей столько, что лошадям уже не протолкнуться на въезде. Солдаты пропускают экипажи партиями, и мы останавливаемся в очереди. Маменька с Милой в соседней коляске ждут позади.

— А пойдём пешком! — предлагает Алиса, самостоятельно открывая дверцу. Она с восторгом смотрит на окружающую толпу, словно ребёнок на празднике, и я не хочу остужать её радость.

Мама взволнованно глядит нам вслед, когда мы покидаем экипаж, но я делаю вид, что не замечаю её строго взгляда. Меня повсюду сопровождает десять гвардейцев, поэтому пройти сквозь людскую сутолоку несложно. Когда мы поднимаемся на помост, на котором выставлены стулья для аристократов, стража остаётся внизу.

— Смотри! — Алиса пищит от восхищения, указывая на глотателя огня, расположившегося на сцене неподалёку. — А вон там играют пьесу! Кажется, это про принца и дракона. Как интересно!

Увы, я не могу разделить её восторга. Солнце жарит во всю силу, а ещё нет и полудня, люди продолжают прибывать. Какой-то оборванец лезет к нам на помост, но, получив по голове прикладом, валится под ноги гвардейцев. Над полем висит гул тысяч голосов, разносится запах варящейся в котлах каши с мясом, которую раздают всем желающим. Кто-то кричит: «Лови вора!» — но в такой давке солдаты не успевают протолкаться к месту преступления.

У дальней кромки поля раздаётся скандирование:

— Подарки! Подарки!

Громогласный хор докатывается до нас. Мужчины и женщины, старики и дети требуют императорских гостинцев, которые подвезут только к обеду. Я выхватываю отдельные лица из толпы: дикие выпученные глаза, раззявленные в жутком крике рты, — они выглядят устрашающе.

Театр на сцене заканчивается забрасыванием актёров гнилыми яблоками и тухлыми яйцами. Внизу у помоста происходит драка. На вопли раненых устремляются солдаты. Они бесцеремонно расталкивают людей, хватают зачинщиков, выносят на руках бесчувственное тело.

Народу столько, что каким-то девушкам недалеко от нас становится дурно.

— Да помогите вы им! — бросается к моим гвардейцам бородатый широкоплечий мужик. — Их же сейчас затопчут!

Но стража не двигается с места. Видя, что девушкам и впрямь худо, вмешиваюсь в разговор.

— Капитан, помогите этим бедным женщинам, — приказываю я. — На помосте есть места, пусть их приведут, посадим снизу.

— Да вы что, миледи! — возмущается дородная тётка по правую руку от меня. — Это места для благородных. Чернь пусть остаётся там, где ей и место.

— Ах ты старая карга! — гаркает бородач. — Это мы-то чернь?! Хоть что-то людское в вас осталось, иль продали всё за ничтожные крохи магии и возможность лизать императорские пятки, когда скажут?!

— Ну-ка умолкни! — Солдат прикладом отталкивает мужика обратно в толпу, но тот упирается и, размахнувшись, наносит удар солдату прямо в челюсть.