Невеста сумеречной Тени - Мари Дюкам (2024)

Я подаюсь вперёд, мечтая услышать, что скоро смогу отправиться домой, но нас прерывают. Дверь распахивается, и на пороге появляются родители. Маменька тут же хмурится, оценивая мою излишне близкую к князю позу, зато отец расцветает ещё больше.

— Ваше высочество! — восклицает он, кланяясь как можно элегантнее, но получается чуточку забавно. — Я так благодарен вам за устройство сегодняшней встречи!

Недоумённо поворачиваюсь к Эмилю. Зачем ему лично представлять баронскую семью своему брату? Но князь лишь загадочно улыбается. Поднявшись с дивана, он изящным жестом подаёт руку маменьке. Та бросает на меня строгий взгляд, призывающий не терять лицо, и с признательностью принимает его ухаживания.

Отец хватает меня под руку и ведёт следом за князем, приговаривая:

— Этот вечер, дочь, ты не забудешь никогда!

* * *

— Как вам столица, леди Лияра? — спрашивает вдовствующая императрица Софья. Высокая, худощавая женщина с роскошной короной седых волос, она рассматривает меня, словно насекомое под лупой.

Да что ж всем так неймётся задать именно этот вопрос? Я улыбаюсь самой милой улыбкой, на какую только способна, и отвечаю:

— Вейсбург великолепен, ваше высочество. Никогда не видела столько дворцов, кораблей, мостов и красивых людей в одном месте.

Сижу на софе рядом с императрицей Катариной в качестве почётной гостьи, придерживая край её вышивки, которой та занята во время чаепития. Маменька сидит по левую руку от вдовствующей императрицы с непроницаемым лицом — так сразу и не скажешь, которая из женщин коронованная особа. Кроме нас в гостиной присутствует Луиза, подбадривая меня улыбкой. Она сидит по другую руку от вдовы, то подливая ей чай, то подавая пирожное.

Все мы ждём императора — прошёл уже почти час с нашего приезда, а его величество Стефан всё не показывается. Вижу, как нервничает отец: он остался один в компании женщин, ведь Эмиль почти сразу отлучился на поиски брата, а теперь и вовсе пропал. Образцы тканей уже просмотрены, даже её высочество Софья растаяла под напором папенькиного обаяния, когда он принялся рассказывать о производстве каждого вида материи. Обе императорские особы милостиво согласились пошить платья — это был невероятный успех. Но теперь внимание вдовы перешло на меня, что несколько тревожило.

— Видели бы вы этот город тридцать лет назад, — пускается в воспоминания Софья. — Когда мой муж только взошёл на трон, Вейсбург был в полной разрухе: он то горел в пожарах, то его затапливало во время паводков. Мосты, дома, даже храмы — многое было деревянным, и всё это перестроили в камень при моём возлюбленном муже.

Делая крайне заинтересованный вид, я краем глаза рассматриваю императрицу Катарину. Её худое лицо, обрамлённое белокурыми локонами, выглядит измождённым: она старше меня всего на пару лет, но болезненные круги под глазами и потухший взгляд увеличивают эту разницу. Корсаж платья сидит свободно, но всё равно не может скрыть очень беременный живот. Женщина то и дело прикладывает к нему ладонь, замирая. Хрупкая, словно первый цветок, она выглядит беззащитной перед приближающимися родами. Хочется её утешить, рассказать о рождении сына, но я, конечно, ничего этого не делаю. Ещё в больницу для душевнобольных не хватает укатить прямо из императорского дворца.

Поток воспоминаний императрицы Софьи прерывают распахнувшиеся двери. Стефан влетает в гостиную, словно вихрь, а мы как по команде вскакиваем на ноги.

— Прошу меня простить, дамы и господа! — с порога громогласно заявляет он. — Дела государства никак не хотели отпускать своего верного слугу! Катарина, дорогая, — император небрежно целует протянутую бледную ручку, и женщина заливается краской. — Матушка, добрый вечер. Господин барон, рад вас видеть. Наслышан об успехах ваших заводов — вы оказываете неоценимую услугу Сиории. Баронесса Армфельт, вы очаровательно выглядите!