Невеста сумеречной Тени - Мари Дюкам (2024)

— Миледи! — Гвардеец, появившийся в соседнем коридоре, окликает меня. — Вы должны вернуться в свои покои. Пройдёмте.

В одной руке он держит фонарь, а вторую кладёт на рукоять сабли. Удивительно, но я даже не вздрагиваю от его строго голоса, лишь расправляю поникшие плечи и вздёргиваю голову.

— Я как раз искала кого-нибудь, кто мне поможет, — спокойно говорю, непроизвольно сжимая руки в кулаки. — Я всенепременно вернусь в свои комнаты, сир, но перед этим желаю увидеть его высочество. Проводите меня к нему.

Гвардеец хмурится.

— Но, ваша светлость, это невозможно, — неуверенно отвечает он. — Его высочество заключён под стражу.

— И что? — заявляю с небывалым даже для меня апломбом.

— К нему нельзя, миледи, — упорствует гвардеец.

— Глупости. Разве её величество запретила мне в последний раз увидеться со своим женихом? Или, быть может, леди Адельберг приказала запереть меня в покоях? Я только что с ней разговаривала, она ни о чём таком не упоминала. Вы можете спросить у неё лично, я подожду здесь.

С замиранием сердце наблюдаю, как бегают глаза гвардейца.

— Мне нужно всего полчаса. — Говорю холодно и уверенно, чтобы склонить его к нужному решению. — Хочу посмотреть в глаза этому предателю, прежде чем её величество велит казнить его за измену. Если вы беспокоитесь о безопасности, то можете меня обыскать. Конечно, я это запомню, но не буду слишком сурова. Возможно, вам даже достанется не самая паршивая служба где-нибудь на дальних рубежах Сиории.

Похоже, последний аргумент стал решающим. Лицо мужчины каменеет, он отпускает рукоять сабли.

— Хорошо, миледи. Пройдёмте за мной.

Мы идём по погружённому в сон дворцу, наши шаги гулким эхом раздаются в пустых залах. Императорские темницы оказываются в противоположной стороне от сокровищницы.

Мы спускается по узкой лестнице в подвал, откуда явственно несёт сыростью и холодом. Я внутренне съёживаюсь, но вида не подаю, хотя пальцы в миг становятся ледяными, стоит мне оказаться в низком, тёмном коридоре. Сердце от ужаса сжимается в крохотный, отчаянно пульсирующий комок: накатывают воспоминания о прошлой жизни. Конечно, тогда меня держали в главной тюрьме Вейсбурга — Верлисе, — расположенной на одном из островов. Окажись Эмиль там, не поручусь, что смогла бы с таким же непоколебимым видом напроситься на встречу с ним.

Гвардеец перекидывается несколькими словами со стражниками. Те с подозрением смотрят на меня, но я делаю вид, что не замечаю их изучающих взглядов. Один стражник уходит во тьму, гремя ключами от замка — от этого звука по спине пробегают мерзкие мурашки. Второй вручает мне зажжённый огарок свечи, который я чуть не роняю на пол. Боги, как всё перевернулось с ног на голову!

— Только не задерживайтесь, миледи, — тихо говорит гвардеец, провожая меня к самой дальней камере. — И зовите, если что.

— Благодарю вас, сир.

Передо мной со скрипом открывается дверь. Сделав глубокий вдох, вхожу внутрь и словно окунаюсь в прошлое, отражённое в кривом зеркале.

Глава двадцать пятая, в которой мой мир рушится

Эмиль стоит, тяжело привалившись к стене. На его запястьях кандалы, а соединяющая их цепь проходит через кольцо, намертво вделанное в кладку. Дверь за моей спиной закрывается, снова гремит замок, и от этих звуков я забываю, как дышать. Трясущимися руками пристраиваю свечной огарок на краю стола, хотя толку от него немного: всё равно он не может разогнать гнетущий сумрак в камере.

Тяжёлое молчание повисает между нами. Я смотрю на Эмиля и только сейчас замечаю, как он осунулся за последнюю неделю. Боюсь и одновременно желаю поймать его взгляд, но князь смотрит в пол. Разрываюсь между непреодолимым влечением и болью, терзающей душу. «Зачем ты был так жесток? Ведь я готова для тебя на всё…»