Когда мне было шесть, меня отвели в комнату и начали показывать картинки, на которых человеку прищемили палец или на него свалилось что-то тяжелое. А далее просили представить, как нечто подобное случается с другими или со мной. Когда я представлял, что больно мне, в моем головном мозге активировались именно те области, которые должны активироваться при сочувствии боли. Когда же я представлял, что больно кому-то другому, эти части не активировались, зато активность наблюдалась в вентральном отделе полосатого тела, отвечающем за удовольствие.

Но исследования ошибаются.

Я получаю удовольствие, не когда кому-то больно. А когда я вижу истинные эмоции.

Лишь испытывая боль и находясь во власти ужаса, человек показывает истинного себя.

Прислонившись к дереву, я не спеша закуриваю сигарету и наблюдаю, как Катерина яростно проводит кистью по грязному холсту, разговаривая с кем-то по телефону. На ее прекрасном лбу залегла складка, брови нахмурены, а розовые пухлые губы покусаны из-за того, что в последнее время она часто нервничает.

Моя вина.

Но я и не думаю каяться. Я думаю лишь о том, как ее мягкие губы обнимают мой твердый член, который скоро достанет до нежного горла.

Я не спешу, медленно исследуя эту блеклую скучную девушку. Ничего необычного. Слишком обычно и пресно.

Но только на первый взгляд.

Время, потраченное на исследование моего маленького котенка, того стоило. Я преследовал Катерину, желая проникнуть в ее жизнь. И сначала я взломал ее соцсети.

Обычно на взлом страницы у меня уходит не больше десяти минут. Большинство людей мыслят примитивно: они не задумываются о цифровой безопасности и везде делают схожие пароли. На моих губах невольно расцветает ухмылка. На взлом страницы Катерины Рид мне пришлось потратить целый час.

С экрана телефона на меня смотрит улыбчивая девушка, которая щурится от яркого солнца, держа в руке «Сонеты» Шекспира. Какой милый и умный котенок…

Я также побывал у нее в комнате.

Идеально чисто и убрано. Мне нравилось это качество: чистоплотность не была свойственна моим друзьям, из-за чего в нашей общей резиденции царил хаос, который прислуга едва успевала устранять.

Но Катерина… Она была слишком чистой девочкой. И слишком идеальной для того, чтобы ее трахать.

Она не любит излишнюю растительность на теле, поэтому в ее ванной лежит достаточное количество депилирующего крема. Когда Кэт занималась плаванием, я с наслаждением наблюдал, как по ее бледной коже стекают капли воды. Уверен, что между ног Кэт тоже идеально гладкая.

И еще один будоражащий факт: мой котенок принимает противозачаточные таблетки. Кажется, для того, чтобы поддерживать гормоны в норме. Если бы я не заглянул в ее медицинскую карту, то подумал бы, что Кэт не так невинна, как о ней думают окружающие. И, как ни странно, такой исход событий вызвал бы во мне раздражение.

Раздражение. Я испытывал это чувство так редко, что не сразу осознал, насколько я свыкся с мыслью о том, что именно я лишу Катерину девственности.

О том, как ее прекрасная багровая кровь будет размазана по моему члену, когда котенок будет кричать от оргазма, порожденного моими грубыми пальцами.

Наблюдая за хмурой девушкой, я подмечаю, что на ее сумбурной картине не хватает этого оттенка – красного, и добавляю его на холст, когда Катерина выходит на пробежку. Отпереть дверь в ее комнату было легче, чем взломать ее телефон.

Ее безумная склонность к учебе и изобразительному искусству вызывает во мне странное любопытство. Например, сможет ли она рисовать или читать учебник, когда я буду вылизывать ее дочиста.

Следуя за девушкой по пятам, я вспоминаю ее фотопленку.

Скриншоты из электронных книг, фото еды, семьи и друзей – ее красивого лица почти нет. Но я обязательно ее сфотографирую – позже, когда придет время.

Теперь я знаю о Катерине Рид все. Не считая ее маленького секрета.