Погладив Блюбелл напоследок, я распускаю волосы и иду в сторону главного здания. Под конец сентября учащаются дожди и даже сейчас, несмотря на проглядывающее солнце, есть небольшая морось.

Как ни странно, небольшая прогулка и божественный запах озона успокаивают меня. Редкие капли попадают на телефон. Прикрывая ладонью экран, я захожу в общий чат девочек, чтобы проверить сообщения.

Эмма: Меня пугает сентябрь. Прошла половина месяца, а траты по моим счетам выглядят так, словно я купила машину.

Элеонор: *смеющийся эмодзи* Опять новая сумка?

Эмма: Нет, организовываю путешествие на конец декабря. Мама хочет поехать в Куршавель, чтобы покататься на лыжах. Поедете с нами?

Элеонор: Я пас.

Эмма: Кэт? Напиши, как освободишься.

Катерина: Я тоже не смогу, обещала Мари провести Рождество в Лондоне *грустный эмодзи*. Вы в столовой?

Эмма: Предатели. Да, мы в столовой. Тут всадник апокалипсиса и задница кузен. Взяли тебе ужин, ты скоро?

Я прикусываю губу и останавливаюсь посреди дороги, когда вижу последнюю строчку. Интуиция кричит о том, что нужно развернуться и бежать, а здравый смысл, как всегда, проявляет гордость: Боже, Катерина. Если ты будешь бояться всех восемнадцатилетних мудаков, то можно просто не выходить из дома.

Обеденный зал Кингстона – это довольно сложное строение, представляющее собой средневековый холл с необычным столом на возвышении, за которым иногда трапезничали профессора. Нам приходилось есть под пристальными взглядами не только учителей, но еще и картин семнадцатого века – лица Рембрандта и Вермеера выделялись за счет подсветки и смотрели на нас с неодобрением.

Или на меня.

К черту спокойствие.

Да, «С+» все никак не могла выйти из головы, и когда я наконец захожу в зал, на моем лице читается: «Скажите мне хоть слово и я убью вас на месте».

Увидев девочек, я машу им рукой и подхожу к столу, за которым меня уже ждали томленые овощи и жареная курица. В холле стоит странный ажиотаж, впрочем, причина излишней возбужденности становится ясна сразу: в самом дальнем углу в окружении десятка других ребят сидят Чон Хван и Эрик Боулмен. Последний, закинув на стол ноги и пуская в потолок дым, неторопливо курит, не заботясь о мнении преподавателей.

Господи, ну что за придурок.

– Ты сегодня поздно, – произносит Эмма, нахмурившись.

– Да, задержалась в конюшне, – каким-то чудом я ухитряюсь изобразить на лице улыбку и аккуратно наливаю себе зеленый чай. – Как прошел ваш день?

Эль громко вздыхает.

– Лучше не спрашивай.

– Латынь? – понимающе уточняет Эмма.

– Да.

– Я могу позаниматься с тобой, – предлагаю я, почти не подумав. Черт, придется как-то совместить дополнительные уроки по математике и помощь Элеонор, но, уверена, у меня получится найти время. – Например, в субботу.

Эмма категорично машет головой:

– Отныне суббота – священный день недели, Кэтти! Больше никакой учебы, в эту субботу мы точно едем на вечеринку в Элгин. У Вивьен день рождения, нам нужно обсудить подарок.

Я содрогаюсь при одном воспоминании о том, что произошло в прошлый раз.

– Нет, я не поеду. Мне нужно… – мой голос обрывается, когда я вижу новых посетителей.

В столовую Кингстона под всеобщий гул приветствий заходят Кастил Сноу и Аарон Кинг. Я хмурюсь, думая, что те здесь забыли. Обычно они не обедают в общем зале. Эти богатые засранцы живут в своих резиденциях и ездят в школу только на учебу.

Я заставляю себя собраться и прочищаю горло, игнорируя пристальный взгляд рыжеволосого дьявола. Чертов Эрик Боулмен все-таки заметил меня.

– Мне нужно учиться.

– Тебе? – Эмма хмурится, скрещивая руки на груди. – Ты издеваешься, мисс заучка? Вот кому-кому, а тебе точно не нужно учиться. Ты и так…

– Эмма, – обрываю я. – В эту субботу я буду учиться.

Наверное, стоило рассказать девочкам о моей позорной «С+», однако одна мысль об этом вызывает во мне стыд.