Когда случились мы - И. Солис

Что я точно знаю, так это то, что я хочу сорвать с его головы эту уродливую кепку и засунуть её-глубоко ему в задницу!

— Ты что, издеваешься надо мной?

— Ты права, — начинает говорить хипстер/профессор. — Это грубо, и я хотел бы извиниться.

У него есть акцент. Может быть, британский? Австралийский? Не могу сказать точно. Хотя у него приятный голос.

— Это грубо, — бормочу я, и это звучит по-детски. Фу, иногда я ненавижу быть взрослой. В такие моменты приходится принимать извинения, верно? Вот что такое взросление. Я имею в виду, он действительно казался искренним. Прекрасно. — Я ценю твои извинения, — ворчу я, не глядя на него.

— Ну, на самом деле я ещё не извинился.

Я моргаю пару раз.

Что?

Продолжая прятаться под кепкой, он добавляет:

— Я сказал, что хотел бы извиниться, а не то, что я извинился.

Он это серьёзно?

Вот тогда он отшатывается в притворном страхе.

— Ты ведь не собираешься ударить меня снова, правда?

Чёрт, он издевается надо мной. Я поворачиваюсь к нему лицом так быстро, что мой телефон слетает с колен. Снова удивляя меня, он ловит его. Когда он откидывается на спинку сиденья и протягивает его мне, я хорошо его разглядываю. Я действительно хорошо его разглядываю. Всё моё тело просто, блядь, замирает, и я буквально перестаю дышать.

Подумайте о самом привлекательном мужчине, которого вы когда-либо видели. Этот засранец красивее, чем тот парень, которого вы представили. Он молод. Намного моложе, чем я изначально думала, учитывая этот свитер. У него темно-карие глаза с озорным блеском, а брови густые и ухоженные.

Но эти губы…Я не шучу, когда говорю, что у меня пересыхает во рту. Пересыхает, чёрт возьми! Мне нужно время, потому что его губы полные, гладкие и идеальные. И я знаю, что это проверка. Кто-то проверяет меня. Потому что, чёрт возьми, у него ещё и щетина. Не борода, как я изначально думала, а щетина. Темная, аккуратная, восхитительная щетина.

Не знаю, как я не заметила этого раньше. Честно говоря, я даже не знаю, из-за чего я хотела с ним поругаться. На секунду я даже забываю, где нахожусь.

Я так зла, потому что какого хрена? Я не та девчонка. Я давно перестала быть той девчонкой. Теперь я крутая сучка-босс, которая, блядь, пишет романы, и у неё нет времени на красивых ублюдков!

— Придурок, — бормочу я, отворачиваясь.

Это даже неправильно. Например, каково это — быть любимцем Бога? Я не спрашиваю его об этом, но мне любопытно. Я слышу, как он издает легкий смешок. Я уверена, что он понял мою глупую, смущающую реакцию. Отлично.

— Ты всё ещё расстроена? — спрашивает он, перегибаясь через подлокотник.

— Да, — огрызаюсь я, и я абсолютно честна! Я расстроена. Но больше не из-за него. Из-за себя!

— Возможно, мы начали не с той ноги.

— Хa! Думаешь?

Я по-прежнему смотрю на него с самым раздраженным выражением лица, на какое только способна. Это выражение я довела до совершенства много лет назад. Я могу выглядеть взбешенной, равнодушной и готовой убить одновременно. Я втайне благодарю своих братьев и сестру, и миллионы маленьких кузенов, с которыми я выросла. Именно так я смотрю на него сейчас, потому что альтернатива унизительна. Она включает в себя сердечки в стиле аниме, плавающие из моих глаз и вокруг моей головы.

— Я сожалею о том, что было раньше, — его голос похож на низкий рокот. — Мне не следовало читать твои сообщения. Это было неправильно.

— Верно, это было неправильно.

То, что он сексуальный, не означает, что подобные вещи сойдут ему с рук.

— Точно, — соглашается он, и его великолепное лицо становится серьезным.

Прекрати это, Луна.

Он продолжает.

— Это была своего рода случайность.

En serio? (с исп. Серьёзно?) Я недоверчиво поднимаю бровь.

— Это и есть твоё оправдание? Серьёзно?

У него вырывается смешок, вызывающий странную дрожь во всём моём теле.