Пожар моего сердца - Соня Менделеева

Она делала все, что могла, чтобы держать себя в руках. Она подвела Данила, подвела Алису и подвела Глеба. Сейчас она попыталась поддержать один из самых судьбоносных разговоров в жизни Данила.

— Думаю, будет лучше, если это сделаю я, — спокойно сказала Анна, надеясь, что Глеб правильно услышит и поймет то, что она собиралась сказать. — Я знаю, что ты к нему чувствуешь. Я это вижу. Но он еще ребенок, который через многое прошел. У тебя было время привыкнуть к данному известию, а на него мы это просто обрушили. Все в его жизни изменилось так быстро! От его мамы, — голос Анны дрожал от волнения, — до переезда ко мне и девочкам. Он приехал сюда и встретил своего героя, а потом узнал, что мы держали от него что-то в секрете. Он растерян. Если ты пойдешь туда сейчас, когда он не готов с тобой разговаривать, это не поможет. Я сама схожу и поговорю с ним. Извинюсь и расскажу ему, почему мы сделали то, что сделали. Ему нужно время, Глеб. Он придет в себя. Я знаю это. Ему просто нужно время. Она наблюдала, как поникли плечи Глеба.

— Хорошо.

— Я позвоню тебе потом.

— Ты хочешь, чтобы я ушел?!

— Да. Но я тебе позвоню.

Анна видела, что Глеб хочет с ней поспорить. Он хотел остаться. Тем не менее через несколько секунд он развернулся и вышел, не сказав больше ни слова.

Глава 26. Это всего лишь мечта

По пути в комнату Данила Анна пыталась продумать, что скажет мальчику. Конечно, она собиралась извиниться за то, как рассказала ему о Глебе. Ее интуиция подсказывала, что она должна была сказать ему об этом сама. Однако Глеб настоял на том, чтобы присутствовать. И она согласилась — вопреки своему здравому смыслу.

Потому что он был его отцом.

Она так привыкла все делать сама, что подумала, что, возможно, просто возвращается к тому, что ей было удобно и привычно. Теперь она знала, что нужно доверять своему внутреннему чутью. Своей интуиции. Вот почему она отправила Глеба домой.

Подойдя к двери спальни, Анна сделала глубокий вдох и еще раз утвердилась в своем намерении. Что она хотела получить от этого взаимодействия? Она хотела, чтобы Данил знал, что он любим, что он в безопасности и что все, что он чувствует, — нормально.

Поставив перед собой эту цель, она постучала в дверь.

— Привет, дружок. Это я. Можно войти?

Он не ответил, и она прижалась ухом к двери. — Данил, знаю, ты расстроен. Я просто хочу убедиться, что с тобой все в порядке. Могу я войти?

Анна услышала движение, а затем дверь открылась. Данил, даже не взглянув на нее, отступил и сел на подоконник, отвернувшись.

Она присела на край кровати. — Я сожалею о том, как все произошло.

— Все в порядке, — ровным голосом сказал он.

— Я знаю, что это, должно быть, действительно большое потрясение, и для тебя совершенно нормально злиться. Расстраиваться. Что бы ты ни чувствовал, это совершенно нормально.

— Я в порядке. — В его голосе не было никаких эмоций.

Она читала в какой-то книге, посвященной горю, что не стоит спрашивать у человека, все ли с ним в порядке, когда у него произошло травмирующее событие. Лучше просто дать понять, что он может говорить, если ему этого хочется, и что его любят и поддерживают.

— Я хочу, чтобы ты знал, что я здесь, если захочешь поговорить. И что я очень сильно люблю тебя, дорогой. Не могу себе представить, что ты, должно быть, чувствуешь, но я здесь, с тобой. Несмотря ни на что.

Он все еще стоял спиной к Анне, когда спросил: — Ты собираешься заставить меня жить с ним?

— Нет! Ей даже в голову не приходило, что он может так подумать. Анна встала и подошла к тому месту, где он сидел. Она опустилась рядом с ним на колени, и слезы навернулись ей на глаза.

— Ты — мой мальчик. Ты — моя семья. Непролитые слезы закапали, когда она продолжила:

— Твой дом со мной и девочками. Это не изменится. Я не знаю, что бы я делала без тебя, малыш.