Танцующий в темноте - Т. Мартин

Это странно — смотреть на свое отражение и видеть кого-то, кого ты не узнаешь. Мои волосы мокрые после душа, и дрожь пробегает по обнаженному телу, несмотря на теплый пар, витающий в ванной. Я наклоняюсь над раковиной, прижимая руку к стеклу. Я не могу перестать пялиться.

Раньше я думала, что моя душа была разделена пополам.

Теперь я наконец знаю почему.

Хотела бы я поговорить с ней. Софией. Я бы сказала ей, что она права. Жизнь — это не сказка, и для некоторых из нас кошмары реальны. Если нам действительно не везет, они поселяются внутри нас, обхватывая наши души своими когтями.

Но тогда я бы сказал ей, что она сильнее, чем думает. И иногда этого достаточно.

Мои пальцы сжимаются на зеркале, и слезы щиплют глаза.

Этого должно быть достаточно.

Я вздрагиваю, когда голос Фрэнки достигает моих ушей.

— Не возражаешь, если я заскочу в душ, перед тем как ты отвезешь меня домой?

Вытирая слезу, прежде чем она упадет, я беру полотенце и оборачиваю его вокруг тела, затем открываю дверь. Я заставляю себя улыбнуться.

— Ага. Хотя, возможно, я израсходовала всю горячую воду.

Фрэнки откидывает полотенце, обходит меня и бьет им по моей заднице.

— Ой!

Она улыбается и закрывает дверь, прежде чем крикнуть:

— Теперь мы квиты.

Я качаю головой и подхожу к маленькому черному платью, висящему на кровати. Обри постирала его для меня этим утром, но все равно странно надевать его теперь, когда я вернулась в реальный мир. Я бросаю полотенце и надеваю его, чтобы покончить с этим. Первое, что я сделаю, когда отвезу Фрэнки, это позаимствую что-нибудь из ее одежды. Если бы мама не сожгла мои вещи, я бы собрала свою сумку. Не то чтобы я знала, к чему клоню, но мне это вроде как нравится.

Есть что-то освобождающее в том, чтобы иметь возможность создавать свое собственное будущее. То, что не приковывает меня к моему прошлому. Думаю, я провела достаточно времени взаперти. Пришло время посмотреть, что происходит, когда я летаю.

Раздается тихий стук в дверь, и моя грудь сжимается.

Я все еще не видела его и не разговаривала с ним. Адам. Я не знаю, как, когда боль в сердце все еще такая нежная. Та ночь, когда он бросил меня, могла произойти пятнадцать лет назад, но, на мой взгляд, с таким же успехом это могло быть вчера.

— Привет, Эмми? — голос Феликса просачивается сквозь закрытую дверь.

Я прочищаю горло и подхожу к нему, поворачивая ручку. Он все еще в своем костюме — подтяжки, бабочка и все такое.

— Привет.

Он опускает взгляд, потирает шею.

— Я выйду с Обри на минутку, чтобы захватить нам немного еды. Есть пожелания?

Какая-то фигура перемещается позади него, и сердце замирает, когда я замечаю Адама. Он стоит менее чем в десяти метрах от меня, прислонившись плечом к стене и держа одну руку в кармане. Его подбородок опущен, но мускул на челюсти подергивается, а взгляд прикован ко мне.

Я сглатываю, все еще наблюдая за ним, когда отвечаю Феликсу.

— Все, что вы, ребята, хотите, подойдет. Спасибо.

Он кивает и идет к выходу, где его уже ждет Обри.

— Скоро вернёмся, — кричит он, уходя.

Тогда мы остаемся одни.

Адам отталкивается от стены и делает шаг ко мне. На секунду я застываю. Каждая косточка в моем теле полна решимости оставаться там, где он не сможет дотянуться до меня, где он не сможет прикоснуться, обнять, попробовать меня на вкус. Но сердце знает лучше.

Я двигаюсь, чтобы захлопнуть дверь, но он останавливает это своим ботинком.

Все еще держа руку на ручке двери, я отворачиваюсь.

— Адам, не надо.

— Ты избегала меня, — его слова сильные, ровные, но когда я смотрю на него, в его глазах отчаяние.

Этот взгляд только причиняет мне еще большую боль.

Я отпускаю ручку и отстраняюсь от него, поворачиваясь спиной и складывая руки на животе.

Боже, это так свежо.

Каждое слово из его уст.