Время Листопада - Елизавета Бранник

Игорь с облегчением кивнул.

— Прекрасная фигурка у девушки. Редкое удовольствие шить на такую. Вы видели этих современных девочек? Непонятно, то ли «она», то ли «он».

Игорь опять кивнул. Он был полностью согласен с Ольгой.

Злата Алексеевна вышла из ателье бледная, понурая.

— Вы голодны, — сказал Игорь, посмотрев ей в лицо. — Я тоже. Я знаю одно местечко неподалеку…

Они проехали несколько кварталов. Злата зашла за ним в ресторан и остановилась на пороге:

— Игорь Владимирович, тут дорого.

Листопад с удивлением огляделся. Он часто ужинал в «Пиетете», особенно не один.

— А что вы предлагаете?

— Вы пельмени любите?

— Д-да, в общем.

— Тут есть маленькая пельменная, тоже недешевая, — воодушевившись, продолжила няня. — Там домашние пельмени, разные. Я люблю маленькие, крошечные. Хотите, отведу вас туда? Нет, нет, — сказала она, когда он собирался нажать на автомобильный ключ, — только пешком. Аппетит нужно нагуливать.

Они свернули в недавно разбитый посреди бульвара цветник, обошли фонтан, нырнули в арку не спеша двинулись по тихой улочке. Игорь и не знал, что в городе есть такие милые, сонные места, с ажурными решетками на входах во дворики, уголками зелени и велосипедными звонками.

— Мы когда-то здесь жили, во-о-он там, — Злата Алексеевна показала пальцем на аккуратный двухэтажный домик.

Рука и голос ее задрожали. Игорь сделал вид, что ничего не заметил.

— Ваши родители?

— Мама. Семь лет назад. Мне было четырнадцать. Папа умер раньше, через пять лет после моего рождения. Он погиб. А у мамы было больное сердце. Так странно, Игорь Владимирович.

— Что странно? — от обыденных слов няни Листопад на миг потерял самообладание.

Он так и не научился говорить вслух об Аниной смерти. А эта юная девушка, почти девочка, по словам Галины Тимофеевны, много лет жила практически одна, со своим горем и противостоянием невзгодам жизни.

— Странно, что мы идем тут, с вами. Знаете, бывают иногда такие ситуации: все-все привычное… и вдруг что-то невероятное. Как вы, — няня смутилась и покраснела. — Мы пришли.

Игорь вспомнил это место. Он ходил сюда школьником, после тренировок по ушу.

— Тут было кафе, раньше, — сказал он. — Кафе-мороженое.

— Да? — удивилась Злата. — Наверное, очень давно. Я сюда с детства хожу. Тут очень вкусно, по-домашнему, — сказала няня, усаживаясь за столик, — но дорого. Я только со стипендии могу… — она опять смутилась, — и теперь, конечно, с зарплаты. Вот это закажите. И двойную сметану. Каждому. Двойную.

Листопад второй раз с легкой руки Златы Алексеевны наелся так, что стало трудно дышать. Назад они шли молча, каждый в своих мыслях, но Игорю это молчание тягостным не казалось. Злата, подняв по дороге пару каштанов в колючей зеленой шкурке, сказала:

— Владушке, на поделки.

И вдруг охнула, схватилась за плечо, виновато объяснила:

— Резко нагнулась.

Сергей, которому Игорь собирался устроить головомойку, словно почувствовав неладное (у него это было с детства — способность чувствовать, когда от брата собиралось «прилететь»), умотал куда-то на ночь с друзьями. Листопад-средний даже почувствовал облегчение — не хотелось портить такой спокойный день. Но, видимо, все же сглазил.

Он проснулся ночью то ли от шороха, то ли от вздоха. У его кровати в свете луны стоял Владушка, маленький и серьезный. Игорь застыл, наблюдая за сыном — раньше Влад иногда ходил во сне. Но мальчик сказал:

— Пап, пойдем. Там тетя Злата, — голос Влада прозвучал вполне осмысленно.

— Что? — Игорь сел на постели.

— Она плачет и не просыпается. Она вся мокрая. И стонет. Я попить хотел, позвал, она не пришла. Я пошел к ней, потом к тебе пошел.