Ты мое наваждение - Мари Са

Он ругается и говорит что-то еще. Но я больше не слышу. Глаза закрываются сами. Я их закрываю. Мысль о том, что Рус здесь и рядом действует мощнее любого снотворного. Да и бессонная ночь сказывается. Я вырубаюсь за пару секунд. Хотя он продолжает что-то кричать, звать меня и ругаться все так же грубым матом. Но это так мило. Или просто я сошла с ума…

Прихожу в себя. Яркий свет бьет по глазам. Оглядываюсь вокруг и понимаю, что нахожусь в палате. Как я сюда попала? И, главное, что с ребенком? Хватаюсь за живот, но он на месте. Внутри тихо и спокойно и это тоже пугает. Раньше малышка всегда бушевала. Я даже боялась, что ребра мне сломает. Футболистка, блин.

Дергаюсь, чтобы встать и тут же ахая, валюсь обратно.

— Врач сказал, что тебе нужен полный покой, — раздается откуда-то сверху.

Поднимаю голову и натыкаюсь на чистую голубизну летних озер. Глаза Руслана не выражают никаких эмоций. А еще недавно мне казалось, что он рад нашей встрече. Что не поленился и нашел меня. Может даже пришел меня забрать. Это глупость, конечно. Но очень-очень приятная.

— Рус, я могу все объяснить, — пытаюсь приподняться на локтях.

Но широкие ладони опускаются на мои плечи. Припечатывают обратно к кровати. А смотрит он так, что сердце замирает. Так, словно убить готов. Убить или поцеловать.

— Мне не нужны твои объяснения. Но теперь ты должна понять, — сильнее в плечи впивается, и я морщусь, — если отец твоего ребенка… — на живот косится, — приблизится к тебе хоть на метр, я убью его.

Глава 30

Я начинаю хохотать. А Руслан злится сильнее. Ужасное недопонимание и надо бы объяснить. Расставить все точки над «и». Сказать, кто настоящий отец милашки дочки, что ношу под сердцем. Но смех быстро перерастает в икоту. А потом я снова начинаю чихать до слез. И тут же меня накрывает истерика.

Хорошо, хоть токсикоз уже прошел. Как дополнение не хватало только этой беды. Руслан уже, похоже, не злится, а просто стоит немного растерянный. Очень хочется спросить, зачем он ко мне приехал. Но сначала надо уладить недопонимания.

— Рус, какой же ты идиот, — не с того, конечно, начинаю, но слова сами рвутся наружу, — небось и надумал себе, что я с любовником сбежала?

Смотрю прямо в лицо. Истерика миновала. Но кажется опять накатывает сонливость. А может температура снова скачет. Не разберешь.

— А что я должен был думать? Да и мама твоя…

— Мою маму сюда не приплетай. Надеюсь, ты ничего ей не сделал?

Конечно ничего. Я итак знаю. Мама ехать с нами отказалась. И, вообще, посчитала, что я чокнутая, раз так поступаю. Даже первое время общаться отказывалась. Но потом из-за внука сменила гнев на милость. Мы переписывались только через интернет. Иногда общались по видео звонку. К нам она не приезжала. Я строго настрого запретила. И адрес свой не говорила. Даже город. Все ждала, когда уляжется вся эта ситуация с моим побегом. Когда про меня забудут. А он, похоже, не забывал.

— Конечно, я ничего не сделал твоей маме, — даже возмущается, — за кого ты меня принимаешь? Она, кстати, на моей стороне. Думаю, если бы знала твой настоящий адрес — обязательно бы сказала.

— Вот ведь предательница, — ворчу.

— Люба, твоя мама тебе добра хочет, — касается своей рукой моих волос. Гладит нежно и мягко. Почти невесомо. До безумия приятно. Хочется жадно мурчать изголодавшейся до ласки кошкой, — как и я. Зачем ты убежала, если дело не в мужике?

В его голове словно что-то щелкает. Поглаживание из мягкого и приятного превращается в жесткий захват. Даже болезненный.

— Только не говори, что ребенок…

— Хорошо. Не буду, — вырваться пытаюсь, — мне больно. Пусти!

Он ослабляет хватку, но совсем руку не убирает. Спускается к шее, касается плеч, замирает. Лицо его слегка бледнеет, а скулы напряжены до предела. Даже страшно немного становится. Как он отреагирует на новость о ребенке? Вдруг она ему не понравится?

— Кто будет?