Слабая женщина - Наташа Колесникова (2004)

— Пока — никакого, — сказал Игошев. — Но все же у нас нормально. Малышка сыта, одета-обута, я обеспечиваю семью… А может, когда-нибудь и будет что-то большее. Например, позвонит Стивен Спилберг и скажет: «Андрей, я хочу купить твой замечательный сценарий и сделать классный фильм». Я скажу: «Стивен, дорогой, не возражаю. Только дай мне за это миллион и экранизируй хоть все мои сценарии сразу. Ты богатый человек, тебе это ничего не стоит, а я пишу, пишу, да так и не выбрался из дерьма…» Он поймет родную творческую душу и даст мне миллион.

— Что-то долго он не звонит! — презрительно усмехнулась Лена.

— Наверное, занят, съемки, проекты, презентации… — сказал Игошев и вышел из кухни.

* * *

Сидя в старом скрипучем кресле, Игошев поймал себя на мысли, что все покупки, которые они с Леной собирались сделать на воображаемый миллион долларов, не радуют его. Даже если б миллион оказался настоящим — никакого удовольствия от этих денег нет. И главное, неясно, что делать дальше? Сценарии сочинять не нужно, сиди себе, пей каждый день джин с тоником. Но это же конец!

То ли дело раньше было! До сих пор помнит, как в 89-м стоял в очереди за водкой, чтобы отпраздновать свое восемнадцатилетие. Три часа простоял в толпе, а когда подобрался к прилавку, там драка случилась. Старушка рвалась без очереди, причитая: «У нас поминки, пустите, люди добрые…» А ее стали отталкивать крепкие мужики. «Поминки не свадьба, могут подождать!» Мерзкая сцена. Но он все-таки принес домой две бутылки водки, родители смотрели как на героя… того времени. Стол они накрыли вполне приличный, колбасу покупали в кооперативном магазине… В общем, полное совершеннолетие отметили, как полагается.

Теперь и колбаса, и карбонад лежат в холодильнике постоянно, а радости от этого почему-то нет. Появились новые люди, которые денег не считают, которые почему-то стали олигархами. Нефть, газ продают… Раньше было — «Все вокруг колхозное, все вокруг мое»… А теперь? Где его доля нефти, его доля газа? Нет ее. Говорят, гражданин Израиля приватизировал литфондовскую поликлинику, теперь там все за деньги. И он, член Союза писателей, не может пойти в свою поликлинику.

А дачами, квартирами, машинами, шубами — кого сейчас удивишь? Тесть, который был важной шишкой в Госстрахе, а теперь стал нищим пенсионером, лишь презрительно хмыкнет: мол, везет дуракам… Ну и зачем он нужен, этот миллион?

Игошев вернулся на кухню и решительно сказал жене:

— Лена, миллион долларов нам не нужен. Он лишает нас всяких стимулов к существованию. Это деградация и конец.

— Ну и что? — спросила Лена.

— А ничего. Если позвонит Стивен Спилберг, скажи, что меня нет дома. Пусть экранизирует американских писателей.

— Ладно, скажу, — усмехнулась Лена, выключила утюг и обняла мужа. — Андрей, помимо виртуального миллиона, у нас есть живые, реальные ценности, верно?

— Конечно. Это ты.

— И ты.

— Ну вот и будем жить ими, да?

— Прямо сейчас? Настя смотрит телевизор в своей комнате…

— Ты — мой миллион, Ленка… — пробормотал Игошев, целуя жену. — А другого мне и не нужно.

Глава 2

Богданов не решился назвать свою фирму «Фарма-Бог», прибавив к медицинскому термину первые три буквы своей фамилии, к старости стал суеверен и осторожен, а ну, как Он есть и обидится за такую наглость? Уж лучше чуток изменить, чтобы и похоже на фамилию, и солидно звучало. Так и сделал, получилось «ФармаБосс».