Я подумала и отошла от двери.

На лестничной клетке толпились соседи — возможно, к ним тоже заходили. Ведь не ко мне же одной, правда? Да? Да ведь?

— На кухне будет удобнее.

А еще в комнате у меня кровать, на которой валяются мои «валентинки» и разлита кровища. Но это совсем-совсем не подозрительно. Как и то, что Люций в голове молчит.

Оба полицейских — второй, кстати, не представился, — подозрительно покосились на дверь, но я очень показательно смутилась:

— К тому же там не убрано.

Их это удовлетворило.

Не могут же они всерьез меня подозревать, да?

— Алина Викторовна, должен вам признаться, разговор у нас будет серьезный, — сержант Герасимов остался стоять, а вот второй полицейский сел и жестом предложил мне тоже. А я совершенно не разбираюсь в погонах, и даже не могу предположить, какое у него звание. Но видимо повыше сержанта.

Алина Викторовна, значит. Не просто соседей обошли. Ко мне прицельно.

— Я вас слушаю, — я сжала руки, натянув на них рукава свитера. Я ведь могу убить обоих прямо здесь. Ничего мне не помешает. Хорошо бы это помнить. Но куда я потом денусь?

— Мы уже несколько месяцев расследуем случаи странных убийств, — взгляд у сидящего полицейского был цепко-профессиональный, и под ним было крайне неуютно. — У них нет общего мотива, но есть общие обстоятельства. Способ убийства, время убийства… И…

У меня появилось нехорошее предчувствие.

— И так как подозреваемых было крайне мало, а после вчерашней ночи их количество упало и вовсе до нуля, мы разрабатывали альтернативные варианты. Например, просеивали весь пул мобильных устройств, находившихся в примерное время убийства в нужной области. И таких людей тоже оказалось немного. Например, вы.

Предчувствие окрепло. Между прочим, у вампиров были способности к гипнозу, знакомства и налаженная система заметания следов. С чего вдруг я решила, что меня это все не касается?

Можно я упаду в обморок?

7. Все сначала

Шшшшшш…

По кухне расползалось тихое шипение. Я даже оглянулась на плиту — было немного похоже на сипящий газ потухшей конфорки. Но там все было в порядке.

А вот от окна расползался туман.

Почти незаметный, просто казалось, что чуть-чуть замутилось зрение и хотелось протереть глаза. И шипение шло оттуда же.

Тонкие язычки тумана, похожие на сигаретный дым, стелились по полу и обвивали ножки табуреток и ноги полицейских.

Почему-то они даже не смотрели туда. И не слышали шипение.

Но взгляды их, устремленные на меня, теряли остроту, глаза мутнели.

Сержант начал какой-то жест, но не закончил и опустил руку. Ппосмотрел на меня с немного виноватым видом и присел на краешек табуретки, а потом и вовсе положил голову на руки и закрыл глаза.

Второй полицейский держался. Он попытался подняться, оглянулся на окно, но тонкие белесые струйки оплели его голову, и она упала на грудь. Только руки продолжали какие-то бессмысленные движения, все более медленные и раскоординированные.

Я бы с радостью куда-нибудь смылась, тем более, что на меня туман никак не действовал, но было смутное подозрение, что я — ура, наконец-то! — тут главное действующее лицо, и отсидеться в стороне никто мне не даст.

Ждала я гостей из окна, оттуда же, откуда туман, но Эшер банально вышел из комнаты. И следом Мари. Она осталась стоять в проеме двери, задумчиво глядя на испачканные кровью руки. Подсказать ей, что у меня ванная есть?

Эшер вообще не парился — он пальцы облизал.

— Привет, — сказал он. — Значит вот так выглядит твое «ничего мне Люций не говорил», да? А вырывать сердца прохожим — это у вас семейное хобби или ты одна такая уродилась?