Из жизни звезд - Джиллиан Карр (1995)

— К церемонии уже почти все готово. По видеозаписи, maman, ты все увидишь лучше, чем если бы сидела в первом ряду в церкви. Я говорила тебе, что цветовод составил по моей просьбе пробный букет — и это было нечто божественное! Да, и торт будет совершенно бесподобный, а сверху его украсят розы цвета шампанского. И в ту минуту, когда мы выйдем из собора, сюда будет направлен рассыльный с видеозаписью и с полным комплектом свадебного ужина для тебя и Дороти.

— Похоже, что не будет только бала с бриллиантами, — Пит подошел к широкому окну и посмотрел на зазеленевшие кусты роз, цветущие фруктовые деревья и газоны с крокусами и нарциссами, омытыми теплым весенним дождем.

Моника метнула взгляд на его широкую спину.

— Вы, судя по всему, не из тех, кто благосклонно относится к женитьбе, мистер Ламберт.

— An contraire[19], графиня, — возразил он, повернувшись к ней лицом. — Проблема в том, что меня никогда не покидало чувство, что женщины гоняются за мной только из-за денег.

Моника засмеялась.

— Почему же? Возможно, они ценят даже обаяние, внешность, индивидуальность, — уклончиво сказала она, направляясь к выходу. — Дороти, помоги мне снять это платье.

Внезапно она уловила грусть в глазах матери.

— Что с тобой, maman? — спросила она, становясь перед ней на колено.

— О, ничего особенного… Просто… мне бы хотелось увидеть, как ты танцуешь в этом платье.

— Может, устроить закрытый предварительный просмотр? — Пит не стал ждать ответа, а направился в сторону видеотеки:

— Кажется, вы включали мой рождественский подарок, — сказал он, помахав кассетой с записью концерта трех теноров и вставляя ее в магнитофон.

— Я поблагодарила бы вас, если бы у меня был ваш адрес, — отреагировала Моника и в тот же момент оказалась в объятиях Пита, который закружил ее в танце под мелодию «Память».

— Видите, Мирей, как она будет танцевать в объятиях своей истинной любви? — темно-синие глаза Пита встретились с подернутыми дымкой глазами Моники. — Видите, как он будет вести ее и вращать?

Сердце Моники трепыхалось, словно крылья пойманной птицы. Все мелькало и кружилось перед ней, когда Пит вращал ее, прижимая все крепче, все сильнее к себе, наполняя какой-то необъяснимой радостью.

Кружились, превращаясь в сплошное пастельное пятно, цветы за окном, кружилась maman со счастливым лицом, кружилась Дороти. На фоне поющего тенора Моника услышала над ухом шепот Пита:

— Я люблю вас, графиня, не бросайтесь в объятия того, кто не может вас оценить.

Верно ли она расслышала, или ей показалось? Его обветренное лицо оставалось непроницаемым, но руки с силой сжимали ее.

Танец окончился. Моника в смятении сделала шаг назад, сумев скрыть растерянность шуткой.

— Благодарю вас, мсье. Это мой последний вальс в качестве незамужней женщины.

Сделав реверанс, она на дрожащих ногах вышла из комнаты.

— Bambina, пожалуйста, не вешай трубку.

— Нико, — сказала Ева сквозь слезы. — Ты пьян.

— Только малость… чуть-чуть… Да и какое это имеет значение? Я хочу поговорить с тобой!

Ева обхватила себя руками. В нижней части живота шевельнулся ребенок, заставив ее поморщиться, когда он своей ручкой или ножкой нажал на нерв. Ладно, малыш, я выслушаю его, пообещала она, чувствуя, как к глазам подступают слезы; даже звук голоса Нико причинял ей боль. В течение двух минут, не более. А затем — finito[20].

— Завтра у нас была бы свадьба… Bambina, пожалуйста, не делай этого… Не перечеркивай все хорошее, что было между нами, из-за одной идиотской ошибки.

— Это ты все перечеркнул, Нико. Мне ничего другого не остается.