Этот незнакомец приехал омнибусом, который подают к поезду, прибывающему на станцию в четыре пятьдесят две пополудни, с саквояжем и большой плетеной корзиной с крышкой, похожей на корзину для белья. Он не позволил коридорному даже притронуться к корзине и сам потащил ее в свой номер. Нес за ручки, держа перед собой, и спотыкался на каждой второй ступеньке. На повороте лестницы он поскользнулся и сильно стукнулся головой о балюстраду, но не выпустил корзины, а только выругался и продолжил путь. Я видел, что он взволнован и нервничает, но, работая в гостинице, к нервным и взволнованным привыкаешь. Когда человек от кого-нибудь удирает или за кем-нибудь гонится, по пути он останавливается в гостинице, а если по его внешности видно, что он заплатит по счету, внимания на него не обращают. Но этот человек заинтересовал меня: выглядел он на удивление молодым и простодушным. Да и гостиница оказалась скучнейшей дырой в сравнении с теми местами, где я прежде работал. А если тебе три месяца приходится обслуживать коммерсантов, попавших в полосу неудач, или влюбленных, не выпускающих из рук путеводителя, становится так тоскливо, что радуешься всякому событию, самому незначительному, лишь бы оно нарушило приевшееся однообразие.

Я последовал за незнакомцем в его номер и спросил, не нужно ли ему чего. Со вздохом облегчения он опустил корзину на кровать, снял шляпу, вытер платком лоб и затем обернулся, чтобы ответить мне.

— Вы женаты? — спрашивает он.

Странно, когда задают такой вопрос официанту, но, поскольку его задал добропорядочный господин, я не нашел повода для тревоги.

— Как вам сказать… не совсем, — отвечаю (в то время я был только помолвлен, к тому же не со своей женой, надеюсь, вы понимаете, о чем я), — но я кое-что в этом смыслю, и если вам нужен совет…

— Не в этом дело, — перебивает он меня. — Однако я не хочу, чтобы вы надо мной смеялись. Я думал, что, если вы человек женатый, вы бы все лучше поняли. Нет ли в этом доме какой-нибудь благоразумной женщины?

— У нас служат женщины, — ответил я. — Что же касается их благоразумия, у каждого на этот счет свое мнение. В общем, они обыкновенные женщины. Позвать вам горничную?

— Да, пожалуйста, — говорит он. — Подождите минутку, давайте сначала откроем корзину. — Он принялся распутывать веревку, потом вдруг выпустил ее из рук и начал смеяться. — Нет, откройте-ка вы, только осторожно, это будет для вас сюрпризом.

Я не очень-то люблю сюрпризы. По собственному опыту знаю, что они большей частью неприятные.

— Что там такое? — спрашиваю я.

— Увидите, когда откроете, — отвечает он. — Вреда вам от этого не будет, — и вновь смеется.

«Ладно, — говорю я себе, — надеюсь, этот тип ничего плохого не задумал». И вдруг странная мысль пришла мне в голову, и я замер, взявшись за узел.

— А у вас там не мертвец? — спрашиваю я.

Молодой человек повернулся ко мне, бледный, как простыня на кровати, и ухватился за каминную доску.

— Боже мой! — восклицает он. — Даже не предполагайте такого! Мне это в голову не приходило! Открывайте скорее!

— Лучше идите-ка вы сюда и сами откройте ее, сэр, — возразил я. Вся эта история мне уже совершенно не нравилась.

— Не могу, — признается он. — После ваших слов… Меня всего трясет. Скорее откройте и скажите, что все в порядке.

Что ж, мне помогло собственное любопытство. Я развязал веревку, откинул крышку и заглянул в корзину.

Молодой человек отвел глаза, точно боялся заглянуть в корзину.

— Ну как там? — спрашивает он. — Он жив?

— Да уж жив. Я бы сказал, так жив, что дай Бог каждому.

— Дышит нормально? — последовал новый вопрос.

— Если вы не слышите, как он дышит, — говорю я, — тогда, наверное, вы оглохли.

Действительно, это дыхание услышали бы и на улице.

Молодой человек прислушался и довольно кивнул.