Право на отцовство - Марина Кистяева

Чертовски, он бы сказал.

Прошло четыре года, а Дольник по-прежнему воспламенялся, как в первый раз, стоило прикоснуться к Тане. Её кожа – самый сильный афродизиак в жизни. Не считая, пожалуй, волос. Волосы жены – его личный фетиш. Сейчас они у неё снова были заплетены в толстую косу.

– Звонила. Десять минут назад, – задыхаясь от его натиска, прошептала Таня, закатывая глаза и интуитивно подставляя тонкую шею для поцелуев. – Всё хорошо. Арс перевернулся на велике, поранил губу. Крестная сказала, что с травмой справился. Не плакал.

За то, что Таня рассказала о случившемся без ахов и охов, он мысленно похвалил жену. Она совсем недавно перестала, наконец, относиться к сыну, как к чему-то очень ломкому и хрупкому. Ей тяжело давалось не сюсюкаться с ним.

– Всё?

– Угу.

– Сама с Сеней разговаривала?

– Нет, он спал.

– Хм… И ты настоятельно просила крестную перезвонить, как только он проснется?

– Паш, я скучаю. Мы первый раз улетели, оставив его одного.

– Он не один. Он с женским батальоном Урсуловых. А это серьезно. Я бы добавил: более чем серьезно, – заметил Павел, спуская лямку на комбезе.

Таня выдохнула и приглушенно застонала.

– Дай мне, пожалуйста, пять минут. Я освежусь. Зубы почищу и… вообще.

Непутевая женушка высвободилась и попятилась от него в направлении ванной комнаты.

Паша, ничего не говоря, продолжил наступать.

Как же сильно он любил жену! С её периодическими закидонами, порывами к самостоятельности и заводящей его игривости.

У них было всё, как договаривались.

Роспись на пятом месяце беременности.

И шикарная свадьба на берегу океана. Таня поставила лишь одно условие: захотела снова быть босой. Как и сейчас. Как и в их первую встречу. Видимо, он не всё знал о своей девочке.

Таня снова покачала головой, а когда он демонстративно развязал полотенце и отшвырнул его в сторону, вскрикнула, как будто первый раз в жизни увидела голого мужчину, развернулась на пятках и кинулась в ванную.

Паша засмеялся ей вслед.

Он хотел кинуться за Таней, потом решил дать ей немного времени. Ему похеру на то, когда она чистила в последний раз зубы и приводила тело в порядок. Паше хотелось добраться до неё. Он успел, черт побери, соскучиться! Но знал: это важно Тане.

Ровно через семь минут Павел довольно бесцеремонно толкнул дверь в ванную, больше не в силах ждать. Он дал своей Рапунцель достаточно времени!

Стоило ему распахнуть дверь, как удовлетворение раскатилось мелкими искрами по телу.

Она его ждала.

Таня.

Стояла у консоли, упираясь в столешницу руками.

Голенькая… С сияющей розовой кожей.

С прогнутой спинкой. С аккуратной оттопыренной попкой.

Она демонстрировала себя.

Ему.

В душе Паши довольно заурчали голодные демоны. Они тоже соскучились и жаждали добраться до сладкой плоти.

Дольник демонстративно медленно прикрыл за собой дверь и подошёл к Тане. Встал за её спиной. Несколько бесконечно долгих секунд он позволил себе полюбоваться её изгибами и плавными линиями. У жены сразу же сбилось дыхание, потяжелело. Соски напряглись и теперь нагло забирали взгляд на себя.

Паша не спеша поднял руку и взялся за косу Тани. Медленно потянул на себя, наматывая ту на кисть.

– Можно?..

Как же он любил брать Таню сзади! Ещё больше любил, когда она позволяла ему брать её чуть жестче обычного. Потом жаловалась, что он «снова пытался снять с неё скальп», но, судя по тому, как она кончала от действий мужа, Таня была совсем не против. Да и Паша ни за что в жизни не сделал бы ей больно намеренно.

Мужчина второй рукой провел по спине жены, отмечая, как та тонко реагирует на любое его прикосновени.

– Рапунцель, а, может, ещё одного парнишку заделаем? – с придыханием, чувствуя, как желание с новой силой накрывает его, спросил Дольник.

У него сносило крышу, когда Таня полностью вверяла ему себя. Как сейчас.