Мы зашли в магазин, кстати, совсем даже не пустой, с полтора десятка человек было. Несколько мам своим детишкам покупали их первый инструмент. Даже странно, среда, час дня, а столько народу. Прошли в зал с аккордеонами, где я завис, изучая ассортимент. Надо сказать, что об инструментах этих времён я мало что знал. Глеб был туг на ухо и не имел музыкального слуха, но, к счастью, у меня не было с этим проблем, уже проверял в академии – брал у одного курсанта баян, пробовал, получалось неплохо. Когда, наконец, появился продавец, я уже выбрал. В принципе, тут и выбирать было не из чего, оказалось, в Союзе в данное время клавишные аккордеоны не были распространены, баяны да гармоники, и всё. Поэтому те четыре аккордеона, что были выставлены на витрине, оказались немецкими. Двух марок. Одна модель меня не заинтересовала, а вот фирмы «Hohner», с искривлённым для удобства руки грифом, очень даже понравился. Пока только внешним видом, как звучит, я ещё не слышал. Накинув ремни на плечи, я отстегнул застёжку и проиграл пару нот, проверяя звучание. Пальцам пока непривычно, мне ещё предстоит изучать инструмент, но в принципе всё знакомо. Так что уже через десять минут я наигрывал незатейливую мелодию, продолжая знакомиться с инструментом. Попробовал сыграть рок – я этому учился в Бразилии, там классный мастер был по року на аккордеонах, – но не получилось, сплошная фальшь. Нет, инструмент потянет такое звучание, я сам пока не тянул, нужно восстанавливать навык. Однако, чтобы сделать приятное Свете, стал наигрывать и приятным сочным баритоном запел, глядя ей в глаза – уже никто не существовал для нас двоих, только я и она:

Темная ночь, только пули свистят по степи,

Только ветер гудит в проводах, тускло звезды мерцают…

Света слушала внимательно, не отрывая от меня глаз, а по щекам текли слёзы. У меня у самого защипало в глазах – хорошая песня. Я закончил играть и, сложив аккордеон, сдул меха, когда услышал хлопки. Посмотрев в сторону прохода в соседний зал, увидел, что практически все посетители и продавцы слушали нас. Света отвернулась, утирая слёзы, хотя тут как раз стыдится нечего, а я, сняв инструмент, спросил у продавца:

– Сколько стоит, и есть ли чехол?

К счастью, уложился в сумму, что у меня была, хотя и оставалось всего семьдесят рублей. И да, чехол был. Пока мы с продавцом всё это упаковывали – мне даже подарили бархатную тряпочку натирать инструмент, – стали свидетелями забавного разговора между мамой и сыном. Тот стал яростно уговаривать купить такой же аккордеон, обещая научиться, хотя мама его была настроена на баян. Но она была довольна и дала себя уговорить. Как я понял, плохиш был против музыки, и его явно силой собирались ею заниматься заставить, а тут сам захотел. Вот что хороший пример делает. Ещё двое парнишек, мамы которых выбирали скрипки, проводили нас грустными глазами.

Повесив аккордеон на левое плечо, я под ручку со Светланой дошёл до её дома. Утечку устранили, соседка передала ключ, а то сантехник не достучался. Мы же продолжили отдыхать, ну и я собирался потихоньку. Вещмешок пополнялся. Запасные портянки, исподнее, полотенце, новая зубная щётка, зубной порошок в жестяной баночке и мыло. Всё это я купил и приготовил заранее, во время одной из увольнительных. Так покупки проще совершать, чем в самоволке. Патрули лютовали. Хорошо, я бегаю быстро, не догнали, не то пару раз бы точно сидел на гауптвахте. Помимо выше перечисленного был армейский походный набор. Старый, но на вид очень приличный плоский армейский германский котелок – с Империалистической кто-то трофей продавал. Внутри кружка и ложка-вилка – два в одном: с одной стороны ложка, с другой вилка. Не знал, что такое уже есть, купил с удовольствием. В котелок сложил пачку чая, соль и куски сахара, до полного. Крышку еле закрыл.

Положил бритвенный набор. Нож, похожий на финку, но с защитой, чтобы пальцы не порезать, за голенищем носить буду. Ну и складной, он в котелке.