Красавец для чудовища - Евгения Кретова (2019)

– Да, очень, – отозвался честно. – Ты ослепительная женщина. Невероятная, – он помолчал и добавил совершенно искренне: – С первого дня, когда увидел, это понял.

– Поцелуй меня, – она сняла с переносицы очки, положила на подлокотник.

От неожиданности Василий хмыкнул, почти рассмеялся:

– Это проверка такая, да?

Инга распрямилась, развернулась к нему – с плеч сполз плед, оголив точеный изгиб шеи:

– Почему сразу проверка? – она подслеповато наклонилась к нему, пытаясь разглядеть в тусклом свете его лицо. Она выдохнула и откинулась на спинку дивана, подобрала под себя ноги, снова кутаясь в плед и отворачиваясь к окну. – Идите домой, Василий.

Лунный свет очерчивал ее профиль, гордо вздернутый нос и непокорный подбородок. Длинные пряди вились на висках трогательно, почти наивно. Кто-то называл ее Снежной королевой. Кто-то подбирал слова похлеще.

Василий встал, схватил края пледа, подтянул к себе женщину. Серые глаза распахнулись. Инга дернулась в сторону, взмахнула руками, будто собираясь отбиваться.

– Ты что себе позволяешь?! – хотела крикнуть, но голос сорвался, выпустил сиплый хрип. Кулаки уперлись в широкую грудь.

Василий перехватил ее запястья, с усилием отвел в стороны, одновременно наваливаясь корпусом:

– Исполняю твое поручение. Целую.

– Да ты охренел! – она попробовала его лягнуть. Плед сполз по скользкой диванной коже на пол, оголив голые колени: Инга оказалась без брюк, в одной блузке. Коротко взвизгнула.

Василий заметил разгорающийся в глазах стервозный блеск и чуть подался вперед, уперся коленом в кожаную поверхность офисного дивана между ее бедрами. Инга взбрыкнула, почти вырвав правую руку, отползла выше. Он ловко поймал ее снова, рывком завел руки за ее голову. Она оказалась совсем близко. Тонкий аромат незнакомых горьковато-сладких духов, распахнутые от удивления глаза, чуть приоткрытые губы, сбившееся дыхание.

Инга дернулась еще раз, попробовала сбросить его с себя и встать. Он лишь плотнее сжал ее коленями, вдавил в диван. Склонился, почти касаясь губ, и замер, наслаждаясь моментом, предвкушая его, растягивая горячей патокой.

В серых глазах мелькнула догадка, как озарение, осветив чуть припухшее от слез лицо.

– Ты не посмеешь, – она с уверенностью прошептала в полуоткрытые губы.

– С чего бы это? – она читала в его глазах то, что раньше ускользало, прикрытое дневной суетой. Интерес? Желание? Как вчера на кухне.

По спине пробежал жаркий холодок. Его губы все ближе.

– Я запрещаю тебе, – пискнула.

В ответ – ухмылка в уголках тонких губ.

– Издай приказ по ооо-шке: «Гендира на рабочем месте целовать воспрещается». Потому как в другой обстановке ты ничего такого не запрещала. Помнишь? – он невесомо коснулся ее верхней губы, чуть вобрал в себя и тут же отпустил. Отстранившись, заглянул в глаза.

Инга застыла в ожидании, втянула носом воздух, впитывая его дразнящий аромат, острый и волнующий.

Хватка на запястьях ослабла, она уже вполне могла высвободиться, если бы захотела, – они оба понимали это, – но медлила, перебирая странные мгновения, как монах четки. Оказаться вот так во власти мужчины – это, оказывается, как пройти по тонкому канату над пропастью. Неведомое прежде ощущение.

Он наклонился к ней и поцеловал. Порывисто завладел ее ртом, стремительно смял последние рубежи сопротивления. Ни капли робости, ни толики игры. Он чувствовал ее напряжение, скованность, впитывал желание. Слышал, как замирало сердце в ее груди и рвалось дыхание, а из-под опущенных ресниц скользили тревожные тени. Он знал: она готова ему позволить все, но даже после этого не станет его.