Слеза океана - Марина Кистяева (2018)

Ирина попыталась вспомнить видела ли она его сегодня около лагерного пункта, но так и не смогла. Кое-какие лица уже примелькались, но Бехтерева она видела впервые. Правда, первые часы после прибытия этапа она помнила плохо. У неё кружилась голова от голода.

Виктор внимательно изучал девушку. Вот теперь она полностью соответствовала тому образу, что он нарисовал в голове. После бани её волосы отливали золотом, а кожа оказалась мраморно-гладкой. Правда, он предпочел бы легкий румянец на скулах, а не бледность. Но между тем Виктору понравилось, как она держалась. Он знал, что сейчас она ничего кроме страха не испытывает. Они все боялись в начале.

– Ты представляешь, зачем я тебя сюда позвал? – его голос прозвучал приглушенно и совсем не дружелюбно.

Ирина облизнула внезапно пересохшие губы. Кивнула.

– Догадываюсь, – было бы наивно предполагать, что начальник информационно-следственной части будет с ней разводить беседы.

Всё ясно и без лишних разговоров.

Ирина быстро огляделась по сторонам. Деревянная лавка вполне подойдет для быстрой любви. У неё засосало под ложечкой. Казалось бы, она должна была уже привыкнуть, но сейчас в ней снова проснулась маленькая девочка, которой было приказано тихо сидеть за ширмой и ни в коем случае не выходить, чтобы не происходило на другой стороне комнаты.

Виктор разозлился. Ему была не свойственна робость, а тут он почувствовал, что робеет перед арестанткой. Точно юнец, первый раз оставшийся наедине с женщиной. Он не понимал себя. Последние часы, вместо того, чтобы заняться работой, он ходил по своему дому и пытался представить, что будет делать дальше. Он уже отдал приказ привести Акимчеву к себе. Обычно сценарий развивался следующим образом: он брал понравившуюся женщину, утолял плотский голод, а потом или давал ей еды, или направлял её на легкие, «блатные» работы. И он, и женщина оставались довольными. У него тоже, конечно, случались небольшие романы с женщинами, все мы смертные, но они надолго не затягивались.

А эта девчонка поставила его в тупик.

Завалить её на деревянной лавочке? Виктор не хотел этого! Не хотел! Слишком пошло и вульгарно. Слишком обычно.

Она стояла перед ним в нерешительности. Её тонкие руки висели вдоль тела и трепали концы телогрейки. Она ждала от него дальнейших действий, а их не было. И это накаляло атмосферу. Чего ждет начальник? Почему так пристально смотрит, точно пытаясь рассмотреть в ней нечто, только им искомое? Ирине стало не по себе. А, может, она ошиблась, и её привели сюда не за этим? Тогда зачем?

– Пошли, – определившись, сказал Бехтерев. Нечего здесь больше думать и ломать голову. В конце концов, раз в жизни он может поступить так, как подсказывает ему сердце? Он тоже не железный! И пусть только кто-то попробует его осудить или попрекнуть!

Ирина не поняла его и сделала шаг в сторону лавочки, но заметила, как начальник отрицательно покачал головой. Он подошёл к ней, а потом молча указал рукой на дверь.

Ирина ничего не понимала, но подчинилась. Начальник оказался с причудами. Что ж, ей следует привыкать.

Но как, скажите, как можно привыкнуть, когда сердце, молодое не любившее сердце, отчаянно стучит в груди от страха и неизвестности? Она почувствовала, как в груди зарождается паника. Ирина вспомнила, с каким обреченным спокойствием приняла известие об аресте, и когда шла на допрос, тоже не особо паниковала, а тут…. Молчаливый командир пугал её.

Но она ещё больше удивилась, когда поняла, что он привел её к себе в дом.

Дом был с большим резным крыльцом, добротный, даже неопытному глазу было понятно, что строили на долгие годы, или, как говорили в народе «для себя». Бехтерев прошел по прихожей, гулко стуча каблуками сапог. Двери он не запирал, да и от кого прятать те немногие богатства, что он нажил?