Ничто, кроме положенного накануне на стол заявления об уходе от секретаря Миланы. Она, видите ли, покидает его компанию по собственному желанию, а точнее, по желанию недавно появившегося на горизонте жениха.

И вот, ищи теперь новую секретаршу! Обучай практически с нуля… У Облонского не было времени на глупости. У него даже на сон не всегда его хватало.

В дверь робко постучали. Спустя миг в кабинет заглянула милая девчушка в строгом деловом костюме. Недорогие туфли-лодочки и неумело наложенный макияж выдавал вчерашнюю студентку. Облонский поморщился. Нет, не дотягивает она до идеальной секретарши руководителя. Можно даже не начинать собеседование. Он не желает видеть рядом с собой вечно спотыкающуюся юную особу.

– Следующая! – не дав соискательнице даже открыть рта, рыкнул Облонский.

Девчушка непонимающе захлопала чересчур густо накрашенными ресницами и застыла посреди кабинета, так и не добравшись до его массивного рабочего стола из прочного дуба.

– Вы не подходите! Можете быть свободны! – громко повторил он.

Она выскочила из кабинета, как ошпаренная. Увы, вторая соискательница вылетела обратно с такой же скоростью.

– Милана! – ворвавшись в приемную, вконец озверел Облонский. – Немедленно набери Божену Брониславовну из отдела кадров и передай ей, что, если вакансия не закроется в ближайшие сутки, я уволю, к чертовой матери, всех кадровиков!

– Х-хорошо, Владимир Николаевич, – чувствуя себя жутко виноватой за то, что оставляет босса без своей поддержки, отчаянно закивала секретарь.

– И принеси мне кофе, после того, как свяжешься с Боженой!

– Да, Владимир Николаевич, – вздрогнув, бросилась к внутреннему телефону секретарь.

Облонский слыл жестким руководителем, за словом в карман не лез, поэтому даже после поданного заявления об уходе Милана боялась сделать что-то не так.

В его компании было принято трудиться от заката до рассвета. И если разъяренный босс пригрозил уволить отдел кадров, то обязательно это сделает. Под горячую руку попадут все, без исключения.

Милана с опаской взглянула на обтянутую пепельно-серым пиджаком широкую спину босса, и набрала номер отдела кадров.

– Боженочка, выручай, – сбивчиво зашептала она. – Помощница нужна, как воздух. Иначе босс нас всех уволит.

– Не уволит, – хмыкнул уверенный скрипучий голос на другом конце провода. – Если уволит, кто у него работать будет?

– Сказал в ближайшие сутки вакансию закрыть, Боженочка.

– Сказал закрыть, – значит, закроем.

– Да как закроем, если он двух последних претенденток просто выгнал из кабинета, даже не удосужившись спросить их имена?!

– Не дрейфь, Милана! Я сказала: закроем! Все. Пошла в почте перебирать кандидаток. Буду ему отсылать их фото на контроль, прежде чем приглашать.

– Хорошо, Боженочка. Только на тебя вся надежда.

Секретарь тяжело вздохнула и положила трубку на место. Божена Брониславовна Шпак была единственным сотрудником компании, который умудрялся видеть в Облонском нечто человеческое. И почему-то на нее Облонский никогда не повышал голос.

– Где мой кофе, Милана?! – раздался рык в переговорном устройстве, и она, вздрогнув, со всех ног бросилась в маленькую переговорную, где в рабочей зоне рядом с небольшим холодильником сверкала новенькая кофемашина.

Очень скоро чашка ароматного кофе была подана в кабинет разъяренного Облонского. Все, как он любит: – двойной «эспрессо», крепкий, без сахара.

Завибрировала внутренняя линия.

– Что еще?! – не удосужившись дождаться, когда секретарь возьмет трубку, взорвался он.

– Владимир Николаевич, – раздался в трубке скрипучий голос Божены Брониславовны Шпак, ветерана труда из отдела кадров. – Вам…к-хе, к-хе… голых высылать?

– Что?!

– Голых девиц, говорю, высылать вам на почту?

– Каких голых девиц?!

– Пять соискательниц прислали свои фотосессии в стиле ню.