Милое дитя - Роми Хаусманн (2021)

– Ханна уже со мной, осталось только забрать Йонатана.

– И как ты намерен это сделать?

– Ты, видимо, еще не слышала о трогательном жесте читателей «Баварского вестника». Читатели пожертвовали две большие коробки с одеждой, игрушками и книгами. Одна из них отправилась в психиатрическую клинику. Йонатан узнает свои любимые синие штаны и красную футболку. Он поймет, что мы придем.

– Ты не можешь просто войти в клинику и забрать ребенка.

– В дом к Бекам мне не пришлось входить. Ханна вышла сама.

– Ханна, – повторяю я хрипло. – Где она? Я хочу ее увидеть.

Он склоняет голову набок. Его взгляд.

– Пожалуйста, – добавляю я, распознав вызов в его глазах. Всегда нужно говорить «пожалуйста» и «спасибо». – Прошу, отведи меня к моей дочери.

Мгновение он просто смотрит на меня, рассматривает, склонив голову набок. Затем разражается смехом. Злобный и пугающий, мне знаком этот смех. В следующий миг он протягивает руку и хватает шнур жалюзи. Шелестящий звук – и вот в спальне снова темно, абсолютный мрак. Он хватает меня за руку и отбрасывает в центр комнаты, во тьму.

– Какая ты жалкая, – шипит его голос. – Притворяешься, что в тебе вдруг проснулся интерес к детям…

Шаги. Он медленно пересекает комнату. Затем на пол падает что-то металлическое. Ключ.

– Но в действительности тебе плевать на них.

Я падаю на колени. Мелкими, лихорадочными движениями обшариваю пол.

– Ты позволила журналистам писать эту ложь. Позволила им назвать Ханну недоразвитой. Ты могла дать интервью и все опровергнуть. Могла бы на худой конец пожаловаться в редакцию.

Ключ у меня руке. Я пробираюсь дальше.

– Сексуальные домогательства, само это выражение в отношении детей! Само предположение! Я ни разу не прикоснулся к ним! И ты это знаешь! Я никогда не позволил бы себе такого!

Раскаты его голоса разносятся надо мной, его шаги слышны словно отовсюду. Я упираюсь в стену и не понимаю, в какую именно.

– Что ты за мать, если позволяешь писать такое? Что ты за мать, если не защищаешь своих детей? Ты даже ни разу их не навестила!

Шкаф, на моем пути шкаф. Теперь я знаю, куда двигаться. В какой стороне выход.

– Ни разу! – разносится его голос.

Дверь, замочная скважина. Я пытаюсь вставить ключ, он выскальзывает, падает на пол.

– Ты не заслуживаешь ничего!

В то время как сознание обрывками постигает происходящее, круг замыкается. Я снова прихожу в себя, предоставленная ему и мраку, как в прошлый раз, в кладовой, черная комната как предупреждение, как демонстрация его абсолютной власти, он по-прежнему Бог и по-прежнему распоряжается моей жизнью, управляет сменой дня и ночи, даже здесь, в моей собственной квартире, в реальном мире, на свободе, и пока есть Бог, эта свобода мнимая… Я снова нахожу ключ и пробую во второй раз. Ключ входит в замок, я проворачиваю его, скрипит дверная ручка, дверь открыта. Я вываливаюсь в темный коридор, закрываю за собой дверь и налегаю на нее, пытаясь вставить ключ уже с обратной стороны. Он толкается в дверь, и от удара ключ снова падает. Я не пытаюсь поднять его – плевать, наружу, прочь из квартиры, на спасительную площадку, на лестницу. Я почти добираюсь до входной двери, нужно сделать еще пару шагов. И голос у меня за спиной:

– Ты уверена, что хочешь уйти без подруги?

Маттиас

Старая колымага грохочет по тротуару перед домом Ясмин Грасс. Я глушу мотор и левой рукой одновременно распахиваю дверцу. Выскакиваю из машины и бегу к парадной двери. Прямо передо мной в дом входит пожилая женщина и испуганно вскрикивает, когда я следом за ней втискиваюсь в коридор и едва не спотыкаюсь о чемодан, который она поставила за дверью. Я хватаю женщину за плечи и кричу:

– Вызовите полицию!

Женщина трясется.

– Слышите? Нужно немедленно вызвать полицию!

Выпускаю ее и взбегаю по лестнице. Как следует из таблички у входа, Ясмин Грасс должна жить на четвертом или пятом этаже.