А Кирилл? Эх, он такой красивый! Я взглянула ему прямо в глаза. Обрадовалась: не было в них пакости! Может, он просто попал под чьё-то влияние? Ведь вчера здесь мне даже уборщица не выказала любезности, а он – наоборот. Хотя и проявил осторожность, как все. Нового и неизвестного многие опасаются. Стоит ли их за это записывать во враги?

Я сменила гнев на милость и улыбнулась в ответ:

– Да, было несколько пламенных слов на баррикадах.

Кирилл встал непозволительно близко, у меня участился пульс. Как же приятно от него пахнет!

– Представляю, как невероятно ты смотрелась на столе, – проговорил он. – Жаль, я этого не видел…

Я смутилась, а затем, затаив дыхание, подняла ресницы и утонула в томном мареве зелёных глаз. Интересно, он не передумал про пятницу? Мне бы очень хотелось поговорить не о работе…

– Сандра! – резкий окрик шефа окатил меня, как ледяным душем.

Я встрепенулась. Он стоял, недовольный и, похоже, готов был вернуться в состояние Зевса. О нет, не надо! Пожалуй, подобного веселья мне на сегодня уже хватит… Или снова идём на баррикады? Куда теперь?

– Да, шеф, – чересчур звонко ответила я – эхом разнеслось на весь холл.

Кирилл поспешно обернулся к кофемашине и завозился с кнопочками, словно разгадывал мудрёную комбинацию сейфа.

– Где тебя носит? – гремел Джек. – Мы едем сейчас же в город.

– Я только возьму сумку.

– У тебя тридцать секунд.

* * *

Если вы не были в нашем городе летом, вы многое потеряли. Во-первых, жару – в августе она особенно несносна. Даже листья на тополях преждевременно желтеют и сворачиваются в сухие трубочки. Во-вторых, обилие красавиц смешанных кровей, которые ходят в прозрачном, коротком, неприличном и вообще скорее обнажены, чем одеты.

Судя по широко и заинтересованно раскрытым глазам Джека, вальяжно и с ветерком ведущего свой красный внедорожник, он был не готов пропустить ни одну.

Бабник! – с некоторой долей презрительности отметила я и, скосив глаза на свои классические тёмные брюки, по самую шею застёгнутую белую блузку, поняла, что не могу конкурировать ни с той армяночкой с роскошными кудрями в условном сарафанчике, ни с эффектной блондинкой в топе и шортах в попу, при виде которой у Джека отвисла челюсть и чуть не сломалась шея. Впрочем, как и при виде девицы с косами с открытой спиной умопомрачительного комбинезона, или губастой Барби, словно только что выпорхнувшей за кефирчиком из подпольного стриптиз-клуба…

Джек присвистнул.

Бабник! – ещё сердитее подумала я. Если бы можно было думать со скрежетом в мозгах, то это было бы именно оно. Честное слово, было чисто по-женски обидно, что сидящий рядом с тобой великолепный, атлетически сложенный и чертовски привлекательный экземпляр американской мечты обращает внимание вовсе не на тебя! Хотя, с другой стороны, кажется, этого я и добивалась. Меня можно было поздравить с успехом! Фанфары, литавры, гонг. Прямо в лоб…

– Оh, girls, girls, girls[5], – бормотал себе под нос этот грубиян, если не сказать хуже…

То, что вертелось у меня на языке, звучало почти нецензурно, но я ведь была откровенно зла! Заснять бы его физиономию на видеорегистратор и продемонстрировать офисным сплетницам – точно прикусили бы языки!

Но где-то в середине центральной улицы, по которой мы ползли со скоростью тридцать километров в час, чтобы рассмотреть все «достопримечательности» южной столицы, я смирилась с фактом: мой шеф вуменайзер и законченный бабник. И пусть! Зато мне никто не помешает нормально работать. А вне работы общаться с Кириллом. Он, кстати, моложе, красивее и явно деликатнее этого мачо с Оле-Олой в венах.

Я не ищу несерьёзных отношений! Мне некогда. И вообще, мне нужна только работа! Это потом, если повезёт, мне встретится большая и настоящая любовь; надёжное плечо, на которое можно будет положиться, которое не побрезгует и рискнёт смириться с парочкой психов в родословной ради одной прекрасной меня.