Фирма - Джон Гришэм (2002)

Обеими руками он откинул волосы со лба на затылок, встал, прошел туда, где было сухо. Вода стекала с него ручьями. Он остановился рядом с Митчем, тупо глядя на крыльцо соседей.

— Ну, как «БМВ»?

— Замечательно. Отличная машина. Спасибо, что позаботился.

— Когда ты приехал?

— Сегодня утром.

— А дама приходила? Специалист по интерьерам?

— О, да. Эбби с ее помощью потратила всю мою зарплату за следующий год.

— Это хорошо. И дом у тебя хороший. Мы рады тебе, Митч. Извини, что так получилось. Тебе здесь понравится.

— Тебе не за что извиняться.

— Мне по-прежнему не верится. Столбняк напал. Становится нехорошо, как подумаю о его жене и детях. Пусть меня лучше отстегают хлыстом, но к ним я сейчас просто не в состоянии идти.

Во двор дома вышли женщины и направились к бассейну. Кэй завернула кран, струйки воды перестали бить в небо.

Вместе с потоком машин они двигались в направлении центра, на запад, прямо в заходящее солнце. Они держались за руки и молчали. Митч открыл лючок в крыше автомобиля, опустил стекла. Эбби, покопавшись среди старых кассет в бардачке, вытащила Спрингстина, вставила в стереомагнитолу. Звучание было великолепным. Новая, поблескивающая в последних лучах солнца машина стремительно неслась вперед, к реке. Вместе с сумерками на летний Мемфис наваливалась душная густая влажность. Оживали площадки для игры в софтбол: на них выходили команды упитанных мужчин в обтягивающих трико и ярких майках, размечали поле, готовясь вырвать друг у друга победу. Набитые подростками автомобили резко тормозили у придорожных забегаловок, где можно было выпить пива, потрепаться, познакомиться с новыми подружками.

Митч начинал улыбаться. Он старался выбросить из головы Ламара, Козински и Ходжа. Чего грустить? Они же никогда не были его друзьями. Ему, конечно, было жаль их семьи, но ведь он никогда даже не видел их. А у него, Митчела И. Макдира, простого парня без роду, без племени, было все, чтобы ощущать себя счастливым: красавица-жена, новый дом, новый автомобиль, новая работа, новенький диплом Гарвардского университета. Блестяще организованный ум и крепкое тело, которое не набирало веса и не требовало долгого сна для отдыха. Восемьдесят тысяч в год, на первых порах. Через два года он перевалит за сто тысяч, и все, что для этого требуется, — работать по девяносто часов в неделю. Да это смахивает на благотворительность!

Автомобиль свернул на заправку. Митч залил бак доверху, расплатился, купил в придачу шесть пачек кукурузных хлопьев. Эбби тут же вскрыла две. «БМВ» опять влился в общий поток. Тоска ушла.

— Поужинаем где-нибудь? — спросил он.

— Надо бы переодеться, — ответила Эбби. Митч окинул взглядом ее стройные загорелые ноги. Эбби была в белой юбке выше колен и в белой же блузке, все — из хлопка. Сам Митч сидел за рулем в шортах, шлепанцах и выгоревшей на солнце черной майке.

— С такими ногами, как у тебя, мы бы прошли в любой ресторан Нью-Йорка. Как насчет «Рандеву»? Для него мы одеты?

— Отличная мысль.

Они нашли в центре местечко на платной стоянке, заплатили и прошлись пешком пару кварталов до неширокой тенистой улочки, где летний воздух сгущался, как туман, от аромата жаренного на углях мяса. Этот аромат проникал через ноздри, рот, дымком въедался в глаза, опускался вниз, к желудку, и оттуда давал команду в мозг. Дивный запах вырвался наружу вместе с дымом по вентиляционным трубам, окружавшим массивные печи, в которых в лучшем ресторане города, на весь мир прославившемся жареными свиными ребрышками, эти самые ребрышки сейчас и подрумянивались. Ресторан располагался ниже уровня улицы, в подвальном этаже старого здания из красного кирпича, которое давно бы снесли, если бы не превосходная еда, превратившая «Рандеву» в достопримечательность.